Андре Бурвиль - М. Жежеленко, 1973 год.
Часть III
Статья М. Жежеленко о Бурвиле из книги «Актёры зарубежного кино», № 8, 1973 год.
Когда мы, зрители, знакомимся с Пьером Тардиве - героем фильма Андре Кайатта «Призрачное счастье» (1958), то он кажется нам ограниченным, скучным, хотя и незлобивым обывателем. Его юную жену коробит во время свадебного путешествия отсутствие в нем чуткости и скупость. Жалея деньги на гостиничный номер, Пьер с новобрачной устраивается у друзей, которые дают им ночлег в жалкой комнатушке, отделённой от детской только занавеской. Пьер очень доволен. Незабываемы размеренные, аккуратные движения Бурвиля, когда он открывает чемодан и достаёт из него домашние туфли. Пьер совершенно не обеспокоен смущением своей жены (Мишель Морган). "Ну, ничего, милочка. Ведь всего одну ночь". А когда Мари-Жозе замечает: "Но ведь это наша первая ночь, Пьер", он благодушно извиняется: "Да, верно, ты права. Я совсем забыл. Прости меня, дорогая".
Но не спешите судить его, называть грубияном, бесчувственным человеком, скупердяем. Потому что он окажется нежным, любящим мужем, прекрасным отцом, Мари-Жозе будет счастлива с ним.
Однако рассказ о Пьере Тардиве ещё не окончен. Судьба в виде современного хирурга доктора Боска совершает чудо над Мари-Жозе: даёт ей новое, прекрасное лицо.
Казалось бы, все основания радоваться: и ей, и её мужу. Но не тут-то было. Пьер Тардиве бунтует. Он не хочет, чтобы его жена была красавицей.
Мари-Жозе ведёт себя с ним кротко и терпеливо. Но доброго, миролюбивого Пьера как подменили. Он в ярости. Отнимает у Мари-Жозе детей. Устраивает ей невыносимую жизнь. И фактически сам толкает её в объятия другого мужчины. А потом убивает доктора Боска за то, что тот изменил лицо его жены и тем самым разрушил его тихое семейное счастье.
Взбунтовавшийся мещанин? Но задумайтесь, прежде чем бросить камень в Пьера Тардиве. Ведь у него была своя правда. Его жизненное кредо выражено в словах: "Самое главное - это сидеть на своём месте, довольствоваться тем, что даёт тебе жизнь, и говорить ей спасибо".
Бурвиль как бы раскрывает - по отношению к Пьеру - смысл метафоры: "с неба звёзд не хватает". Пьер Тардиве не хочет быть баловнем судьбы, ему не нужны "звезды с неба". Он специально женится по брачному объявлению, и ему безразлична внешность жены. Он не питается иллюзиями, и ему не нравятся сказки о Золушках.
Герою Бурвиля не нужно этого нереального, кинематографического счастья и не нужно, чтобы его жена походила на кинозвезду.
Потому что он обычный человек, трезвый человек, который надеется на самого себя и опирается на реальность, который не желает исключительной судьбы.
Гораздо более привлекательный вариант бурвилевского "простого человека" - Ноэль Фортюна из фильма режиссёра А. Жоффе (1960). В этом фильме Бурвиль снова играет вместе с Мишель Морган, но на этот раз она - интеллигентная и красивая женщина, а он - крестьянин. Он охраняет Жюльетту и её семью в годы оккупации от преследования фашистов (муж Жюльетты - участник Сопротивления, пропавший без вести).
Сначала Жюльетту шокирует простонародный говор Ноэля, его "плебейство", дурные манеры. Ее первая запись в дневнике: "Он славный, но слишком уж примитивный".
Но очень скоро Жюльетта убедилась, как много в этом "примитивном" человеке и ума, и такта, и интуиции, и сердечности. И тогда она пишет: "Благодарю бога, что в моем отчаянном положении я встретила человека простого и доброго".
Маска Бурвиля была всегда статична. Образ - весь в движении. Ноэль Фортюна раскрывался перед зрителями все глубже и глубже. Кроме того, на наших глазах этот человек изменялся под влиянием любви, делался одухотворённее.
Но в нём сохраняется трезвость простого человека. Женщина, которая в течение нескольких лет была его фактической женой и составляла смысл его жизни, возвращается к мужу, "Как я теперь буду без тебя, Жюльетта?" - спрашивает Фортюна. Другой артист мог бы придать этому вопросу оттенок мелодраматизма. Но только не Бурвиль. Его герой Фортюна всегда отдавал себе отчёт в том, что Жюльетта - существо другого мира, что он не имеет на неё права, ибо простой человек не должен рассчитывать на исключительную судьбу, на счастливый случай.
Поэтому, когда Жюльетта кричит в растерянности: "Ноэль, Ноэль, вернись!" а Фортюна. не поворачиваясь, уходит с чемоданом вдаль по дороге, - мы понимаем, что здравый рассудок, мужество и терпение помогут простому человеку выдержать этот - не первый и не последний - удар судьбы.
Критик Н. Мар справедливо заметил, что герои Бурвиля "чем-то сродни Кола Брюньону".
Действительно, в характерах, созданных Бурвилем, есть много общего с бессмертным героем повести Ромена Роллана.
Сходство начинается уже во внешности. Вспомним, как Кола описывал сам себя: "Сметливая, смешливая рожа с длинным бургундским носом, посаженным накось, словно шляпа набекрень". Разве это не портрет Бурвиля?
Так же, как его далёкий предок Кола Брюньон, герой Бурвиля надеется в жизни только на себя, на свой ум, свои руки, своё мастерство. Герой Бурвиля мог бы сказать, так же, как Брюньон: "Подсоби сам себе - тогда и король подсобит". Ноэль Фортюна мог бы тоже поднять бокал "в честь весёлого французского разума, который смеётся над всякой крайностью".
Простой человек Бурвиля, как Брюньон, все стерпит, переживёт любую напасть и воскликнет: "Жив курилка!"
Но, вместе с тем, у персонажей Бурвиля есть существенное отличие от Кола Брюньона.
Ромен Роллан изобразил человека эпохи Возрождения и противопоставил его людям двадцатого века.
А герои Бурвиля - как раз люди двадцатого века, да ещё пережившие вторую мировую войну и оккупацию Франции фашистами. В них не может быть такой полной гармоничности, такого покоя, такой раблезианской жизнерадостности, как во французе шестнадцатого - начала семнадцатого века Кола Брюньоне.
Нет в герое Бурвиля этих бьющих через край жизненных сил Брюньона, его аппетита и несокрушимого здоровья.