АННИ ЖИРАРДО (1985)
Часть X.Вера Васильевна Шитова.
Союз кинематографистов СССР. Всесоюзное бюро пропаганды киноискусства. Москва, 1985 год.
Год 1971-й. Год Анни Жирардо — её Даниэль в «Умереть от любви», её Мюриэль Бушон в «Старой деве», её Северина в «Мандарине»: после трёх этих картин традиционный опрос принесёт ей звание лучшей актрисы Франции.
Смотреть эти фильмы подряд необычайно интересно! Фантастичным кажется то, что все три роли — три женских характера, не имеющих между собой абсолютно ничего общего, — создала одна и та же актриса. Жирардо как-то обмолвилась, что для неё творческим идеалом, высшим образцом стала Бетт Девис: так вот, по крайней мере два из этих своих созданий она могла бы посвятить своей любимой актрисе, действительно великой актрисе американского кино — того американского кино, которое мы признаём, ценим, любим. Большого кино, начатого Гриффитом, прославленного Гэри Купером и Джоном Уэйном, Бертом Ланкастером и Антони Куинном, Джоан Кроуфорд и ею, Бетт Девис... Не надо понимать дело так, что здесь Жирардо подражает Бетт Девис — нет, но она, как и та, несёт на себе печать высшей пробы истинного артистизма, какой-то головокружительной свободы в самом процессе творчества.
«Старая дева» — самый популярный, самый любимый из фильмов Анни Жирардо, показанных в нашем прокате (в скобках заметим, что здесь нас не обидели; фильмов этих было 10, выбор их был разумен — за исключением того, что картина «Умереть от любви» в прокат не попала, хотя и была неоднократно показана нашей публике на общественных просмотрах и, помнится, во время одного из Московских кинофестивалей). Так, может быть, не стоит говорить о нём подробно? Хотя всем нам доставило бы такое огромное удовольствие вместе вспомнить его от кадра к кадру, потому что здесь нет ничего лишнего и всё играет, потому что этот непритязательный, на первый взгляд, фильм ничем до того — добавим, и после того — не прославленного режиссёра Жана Пьера Блана при повторных просмотрах открывает множество тончайших подробностей, нюансов, полутонов... Что же до работы Жирардо, то это — шедевр. Шедевр особого рода, о котором стоит поговорить подробно.
Что тут очень интересно: Жирардо при всём том, что, как это говорится, иголочку нельзя просунуть между нею и образом, который она создаёт, вступает с нами, зрителями, в некоторый весёлый заговор: ведь она играет некрасивость Мюриэль, сама будучи здесь на редкость привлекательной, — она играет старую деву — сама будучи такой женственной, страстной в любви и материнстве (о Жирардо известно, что она мать «властная, горячая и бесконечно способная к пониманию»), она играет холостячку, зануду, необщительную и педантичную даже на отдыхе, — сама будучи семейной, гостеприимной, любительницей стряпать и угощать, переставлять мебель, делать покупки, заниматься лыжным спортом.
Неужели перед нами пример искусства представления — в отличие от искусства переживания, пример которого та же Жирардо с поразительной силой только что явила нам в фильме Кайатта? Если хотите, да. Здесь, в этой грани роли Мюриэль, актриса является нам во всём блеске мастерства классического и традиционного, а для актёрского искусства Франции в это классическое и традиционное обязательно входит владение техникой «театра представления». И в то же время, работая перед камерой, а не на сцене, Жирардо оказывается способной строго соблюсти непреложный для кино закон натурности, закон существования героя во плоти. Должно быть, та особенная радость, которую испытывали мы, зрители «Старой девы», связана ещё и с наслаждением — пусть неосознанным — мастерством актрисы, которой доступны все способы игры.
... Итак, перед нами зауряднейшая история про зауряднейшую женщину — без малейшей попытки подняться куда-то ввысь, если и не на уровень, то хотя бы по направлению к чеховской «Даме с собачкой» (не случайно, что никому даже в голову не пришло припомнить в связи со «Старой девой» чеховский шедевр с его сходной фабульной завязкой).
Жирардо пришла сюда, на этот унылый пляж, в этот жаркий, до одури скучный курортный городишко, в этот второразрядный пансионат — пришла в облике этой Мюриэль, сознательно расчертившей свою жизнь на манер какой-то таблицы, чтобы заявить нам чудо создания живого человека. Вот и поверьте теперь, что Мюриэль на свете никогда не было и нет!
Она, эта Мюриэль, твёрдо решила быть, как все, — и стала, как все. Разве вот только не захотела, принципиально не захотела выходить замуж — в это веришь — и, вызывая всеобщее изумление, придумала какой-то не то абажур, не то плащ-палатку для переодевания из мокрого купальника в сухой... Да, Жирардо сыграла заурядную женщину, которая необычна, а потому и интересна, что решила быть заурядной и стала такой всецело: ничего там, внутри, у неё не скрывается, никаких сокровищ душевных там нет. И если дальше у неё состоится встреча с Габриэлем Маркассю, не следует думать, что мир осветится чудесной вспышкой великой любви. Фильм легко было бы продолжить — дать его вторую серию под названием «Мадам Маркассю», но, право же, ничего нового про этих двоих мы не узнали бы.
И ещё: Жирардо пришла сюда, в этот фильм, чтобы испытать радость от совершенного и разнообразного владения своим мастерством, — этой игрой с образом и с нами, зрителями, и этим чудом воплощения. Что же до Филиппа Нуаре, то эта вторая встреча, состоявшаяся ровно через десять лет после первого знакомства на съёмочной площадке, подарила Жирардо идеального партнёра: этот актёр (о нём говорят: «Двадцать лет назад он хотел быть Пьером Брассером, а стал Филиппом Нуаре — воплощением таланта и хорошего характера») поразительно тонко понял этот «высший пилотаж», взял на себя обязанности «второго голоса», который и вторит первому, и оттеняет всю изысканную тональность его звучания своей неотразимой, по-детски непосредственной слитностью с образом...
| Часть IX | Содержание | Часть XI |