Жан Марэ: О моей жизни (1994)

Глава 6. (страницы 65-68)

(Перевод Натэллы Тодрия)

страница 65

Прихожу в себя в госпитале. Возле меня мать. Мне стыдно сознаться, что перед смертью я думал не о ней. Для меня на самом деле не существовало разницы между обмороком и смертью. Иногда мне снится: я лежу связанный на доске, на меня опускается что-то вроде бороны с изогнутыми зубьями, которые перерезают меня. Потому ли, что я приучил себя побеждать страх, я не испытываю никакого ужаса от этих кошмаров. В самый страшный момент я раздваиваюсь и присутствую при собственной казни, зная, что это всего лишь сон, и я ничем не рискую.

М.Л. говорит мне, что собирается снимать со мной «Портрет Дориана Грея». Он хочет сделать фотопробы. Я обесцвечиваю волосы, сам их завиваю; мне кажется, что именно в таком виде буду похож на Дориана Грея. В действительности стал больше походить на шведа, чем на англичанина. Тем не менее очень доволен тем, что получилось. Еду в студию на своём излюбленном виде транспорта — на автобусе. Пересадка на Пигаль. Молодой человек выходит вслед за мной. «Извините, — говорит он, — что останавливаю вас, но я художник и хотел бы написать ваш портрет».

Сконфуженный, я объясняю ему, что изменил цвет волос для кинопроб. Это был Жак Дюпон, ставший впоследствии знаменитым. Он не написал моего портрета, а я не сыграл Дориана Грея, потому что фильм так и не сняли. А если бы и сняли, не думаю, что я бы получил роль.

М.Л. занял меня как статиста в нескольких своих фильмах. Однажды я слышал, как он заявил: «Не приглашайте этого актёра, он приносит несчастье». Речь шла об известном артисте.

Меня привело в ужас, что из суеверия можно испортить карьеру человеку. Внезапно я решаю говорить всем, что мне неслыханно везёт и что судьба, кажется, благоволит ко мне. Оставалось это доказать.

страница 66

Объявление в газете привело меня к некоему Папликсу, дающему по средам бесплатные уроки в театре Мишель. Увы, чтобы быть допущенным на них, надо сверх того брать частные уроки у него на дому. У меня нет денег; предлагаю отремонтировать ему квартиру. Он соглашается и находит мне партнёра.

Для конкурса в Консерватории он выбрал для меня пьесу Анри Батая «Жертвоприношение», которую не знала даже Ивонн де Бре, жена драматурга.

Моя партнёрша играла слепую, а я паралитика! Папликс доволен:

— Произойдёт чудо, если вас не примут.

— Осторожно, — говорю я, — по части чудес я почти специалист.

Настал день конкурса. Когда объявили «Жертвоприношение», я услышал, как члены жюри спрашивали друг друга: «❝Жертвоприношение❞! Чьё это? Батая! Не знаю».

Меня остановили после нескольких реплик. Чудо произошло: провалился.

Мои товарищи недоумевали: «А ты говорил, что тебе везёт».

— Мне и повезло. Значит, Консерватория — не моя судьба.

Это знак, что я должен искать учителя среди антиконсерваторцев, антитрадиционалистов. Я пойду к Дюллену.

Мы ещё раз переезжаем. На этот раз будем жить в Шелле, возле вокзала. Новый дом, новая фамилия, новая собака, немецкая овчарка по кличке Свит.

М.Л. приглашает меня на обед.

Весь в синем — костюм, галстук, рубашка — захожу за ним. Тот же шофёр в ливрее везёт нас в чёрном «обарне», внутри обитом красной кожей. Соображая, что моя кепка тут неуместна, снимаю и, как могу, прячу её.

страница 67

— Вы предпочитаете ресторан, в котором много народу, или спокойное место?

Мой плохо скроенный костюм диктует выбор:

— Где меньше людей.

М.Л. говорит с шофёром. Машина останавливается на углу улицы Пантьевр и улицы Камбасерес. Мы поднимаемся по лестнице и оказываемся в отдельном кабинете.

Стол уже сервирован — значит, нас ждали. В глубине кабинета дверь открыта в соседнюю комнату. Я замечаю там приготовленную постель.

Я немею, леденею. Подают на стол. М.Л. говорит со мной; я произношу лишь «да» и «нет». Не смею взглянуть на него. Смотрю на открытую дверь и на постель. М.Л. в свою очередь становится очень холоден. Просит счёт, и мы выходим на улицу.

— Вот, возьмёте на такси.

— Нет, нет, спасибо, я предпочитаю автобус, — отвечаю весело.

— Что с вами только что случилось?

— Со мной ничего... ничего. Спасибо за обед. До свидания.

После этого обеда всякий раз, когда М.Л. собирался снимать фильм, он вызывал меня в свой кабинет, чтобы поговорить о главной роли. Проходили недели, месяцы, и меня приглашали на маленький эпизод. Встречая меня на съёмочной площадке, М.Л. неизменно говорил: «Жаль, что вы отказались от главной роли».

Настаёт время военной службы. Я попросился в Бизерт в морскую авиацию. Меня направили в Версаль.

М.Л. заставил меня взять отпуск на тридцать два дня, чтобы сняться у него в фильме. Я получил его за счёт всех увольнительных. Меня не снимали.

страница 68

Чтобы занять чем-то мой бесполезный отпуск, М.Л. заказал мне декоративное панно для своей столовой в псевдоиспанском стиле. Я сделал панно, но мне оно показалось таким безобразным, что я попросил разрешения написать другое, по своему вкусу. Он согласился, и я сдержал слово.

Военная служба закончена. Надо зарабатывать на жизнь. Родные хотели, чтобы я работал «серьёзно». Внезапно умирает тётя. Мы снова переезжаем, на этот раз в Париж на улицу Птит-Отель. Мать в это время находится «в отъезде». У бабушки слишком мало сил, и я по сути дела один занимаюсь всем. Отделываю квартиру с любовью... и с минимальными расходами. Я и маляр, и электрик, и обойщик, и даже краснодеревщик. Особенно тщательно устраиваю спальню Розали.

Вернувшись, мать попросила меня сопровождать её в походах по магазинам. Я входил первым, начинал торговаться с продавцами, короче — отвлекал их. Я делал это против воли, но всё-таки делал.

В эту пору мама каждый день упрекала меня, что я не зарабатываю денег, что «ничего не делаю». «Ничего не делаю» — это мои занятия у Дюллена.

Не имея возможности платить за уроки, я стал статистом в «Ателье». Статисты имели право учиться бесплатно. В «Юлии Цезаре» у меня четыре «роли», одна из них не бессловесная, чем я очень гордился:

Советуют, чтоб ты не выходил.
Из жертвы внутренности вынимая,
Они в животном сердца не нашли.*
(* Перевод M. Зенкевича.)

Из всех ролей, сыгранных мной раньше, это единственная, которую я до сих пор помню слово в слово. Кроме того, я изображал полуобнажённого римского бегуна, галла, несущего тело Цезаря, и солдата.

страница 64

Содержание

страница 69

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ