Жан Марэ: О моей жизни (1994)

Глава 14. (страницы 177-181)

(Перевод Натэллы Тодрия)

страница 177

— Мне приказала сниматься дирекция Французского киноцентра.

— Приказываем мы.

— Когда два года тому назад Дюллен за неделю до генеральной отобрал у меня интересную роль, тем самым фактически выгнав меня, я не попросил никакой неустойки. Я не подписывал с Дюлленом контракта. До премьеры осталось три недели; у него с лихвой хватит времени, чтобы заменить меня.

— Если вы договоритесь с ним, то получите визу.

Я иду к Дюллену.

— Мой мальчик, то, что ты делаешь, — ужасно: твоя карьера кончена, ты больше не будешь играть на сцене, не будешь сниматься в кино.

— Господин Дюллен, я думал, что вы хорошо относитесь ко мне. Помните, когда вы попросили меня как об услуге сыграть Клеанта, я сделал это. Мне не очень нравятся «Любовники из Галисии», но я согласился играть, потому что вы этого хотели. Вы отняли у меня роль, и я ни слова не возразил. Я был уверен, что вы поймёте значение работы, которую мне предлагают в кино, и что мы договоримся.

— Я соглашусь, если мне заплатят триста тысяч в возмещение убытков.

Дюллен превращался в Гарпагона.

Я ушёл в отчаянии. В то время триста тысяч было огромной суммой. Мой контракт — семьдесят пять тысяч за три недели. Никогда продюсер не пойдёт на это. Моя Люлю бежит к Польве. Он на юге. Она звонит туда. Чудо! Он предлагает двести тысяч. Дюллен соглашается. Я получаю визу в Италию.

Дюллен получил необыкновенную рекламу, да ещё двести тысяч, целиком оплатившие расходы на спектакль, и на моём месте замечательный актёр Реджани!

А моя дружба, моё восхищение им остались прежними.

страница 178

Жан повёл меня на выставку Арно Брекера. Этого скульптора, близкого Гитлеру, не любили в Германии. Его назвали там «французом», потому что он любил Францию, где жил в героическую эпоху. Как раз тогда Жан познакомился и подружился с ним. Кажется, они даже жили вместе. Для Жана дружба была превыше всего и не имела границ. Он не мог отказаться от встречи с другом, а Арно Брекер заявил, что хочет повидаться только с двумя людьми: Кокто и Пикассо, с которым тоже познакомился у Майоля.

На выставке Арно Брекера в Оранжери поразили гигантские статуи, такие сексуальные, что Саша́ Гитри сказал: «Если у этих статуй случится эрекция, зрителям трудно будет пройти».

Почти ничего ещё не сделав, я не мог понять своей популярности. Когда я проходил по улице, молодые девушки громко переговаривались, спрашивали, поеду ли я в Италию, обсуждали цвет моих волос. Кристиан-Жак заставил меня выкрасить их в чёрный цвет, хотя у Мериме дон Хосе блондин.

Я уезжаю. Разлука на целых три месяца в такое время — сердце сжимается. Увидимся ли мы вновь?

Я увожу с собой Мулу. Буду говорить с ним о Жане. Беру также рукопись «Вечного возвращения». Жан, которого приводят в ярость предлагаемые мне фильмы, решил написать «мой» сценарий. «Тебе нужен настоящий герой и история великой любви. С тех пор как существует литература, было только два великих любовных сюжета: Ромео и Джульетта и Тристан и Изольда».

страница 179

Он переносит действие в наше время. Таким образом я увожу в своём багаже трамплин для моей будущей карьеры.

В Италии я пробыл девять месяцев, в течение которых не мог вернуться во Францию даже на несколько дней.

Учусь ездить верхом. За пятнадцать дней я должен приобрести осанку настоящего кавалериста. Встречаюсь с Лукино Висконти. Он начинает снимать свой первый фильм «Одержимость». И уезжает в Феррару. Представляет меня своим друзьям, которые показывают мне Рим. В отеле не разрешают держать Мулу. Друг Лукино, работающий вместе с ним в Ферраре, оставляет мне свою квартиру.

Бо́льшую часть своего времени я провожу в Ватикане, где делаю наброски декораций и костюмов к задуманной мною постановке «Андромахи».

Фильм не двигается. Я обеспокоен своим исполнением. Кристиан-Жак даёт мне странные для дона Хосе указания, как например: «Будьте больше парижанином».

После просмотра я недоволен собой; когда признаю́сь в этом, режиссёр возмущается, словно я нанёс ему личное оскорбление.

Если я критикую себя в присутствии других, то точнее определяю свои недостатки, и это помогает мне исправить их. Я доволен собой только как наездником. Взяв совсем немного уроков, я делаю всё, что от меня требуют. Бернар Блие сказал мне однажды: «Ты хороший наездник, я хороший актёр». Это замечание огорчило меня. На самом деле у меня необыкновенная лошадь, быстроходная, стремительная, послушная. Было ощущение, что я не управляю ею, а просто каким-то непостижимым образом наши импульсы передаются друг другу.

страница 180

В этом фильме я впервые делал трюки. Кристиан-Жак пользовался этим, зная, что я люблю рисковать. Итальянские режиссёры без конца приглашали меня сниматься. Не потому, что верили в мой талант. Я — француз, и этого было достаточно. Мне предлагали невероятные роли, от одной из них отказался Мишель Симон.

Жан пишет мне, что во Франции кино переживает тяжёлые дни. Из-за нехватки электричества снимают только по ночам. Скоро вообще съёмки прекратятся. Сценарий «Вечного возвращения» валяется на столе у Польве, который не собирается сейчас снимать несмотря на то, что Жан договорился с Жаном Деланнуа, чтобы тот был режиссёром картины. Вывод: если мне предложат фильм, заинтересующий меня, я должен сниматься!

В конце концов я с грустью подписал контракт с фирмой «Скалера», сотрудничавшей с Польве, на картину «Девушка с Запада». Едва успел подписать, как получаю телеграмму от Польве: «Рассчитываем на вас в конце месяца для съёмок ❝Вечного возвращения❞. Бросаюсь к Баратоло, директору «Скалера», прошу освободить меня. Он отказывается. Я предлагаю: если он разрешит мне сейчас уехать, то после «Вечного возвращения» снимусь в фильме бесплатно. Он смотрит на меня ошеломлённо:

— Вы так верите в этот фильм?

— Я так же уверен в его успехе, как и в том, что он будет настоящим началом моей карьеры.

— Я компаньон Польве. Я читал сценарий «Вечного возвращения» и плохо понимаю ваш энтузиазм. Не делайте глупостей, в кино всё улаживается. Всё уладилось после тысячи перипетий. Включая бедного Мулу, которого из-за жары я велел остричь, и Жан в отчаянии писал, что шерсть может не вырасти к началу съёмок. Жан придумал для него прекрасную роль в фильме.

страница 181

Съёмки «Кармен» затянулись; сроки съёмок нового фильма «Скалера» откладывались. Я послал заказное письмо с просьбой освободить меня на этот раз без неустойки.

Я был счастлив вновь окунуться в атмосферу, всегда возникающую там, где жил Жан, вновь оказаться в маленьком раю на улице Монпансье.

В Париже Жан посоветовал мне прочесть «Приговорённого к смерти» Жана Жене. Он рассказал, как познакомился с автором этой потрясающей поэмы. Два молодых человека, Франсуа Сотен и Лоденбах, принесли ему её. Жана покорила неистовая красота поэмы. «Написал ли он что-нибудь ещё? Мне хотелось бы прочесть». Молодые люди объяснили, что Жан Жене после долгого пребывания в исправительном доме почти всю жизнь проводит в тюрьмах. Он нелюдим. Он может рассвирепеть, узнав, что они показали Жану Кокто его поэму.

Через несколько дней они принесли рукопись «Нотр-Дам-де-Флер». Жене сам придёт за ней. Он приходит. Кокто не понравилась книга, он говорит об этом. Жене, рассерженный, уходит. Но гений Жене преследует Жана. В течение двух дней и ночей он только и думает, что об этой книге. «Я ошибся, это шедевр». Он вызывает Франсуа Сотена и Лоденбаха: «Я хочу прочесть ещё раз книгу Жана Жене». С большим трудом молодые люди добывают её и приносят Жану. Он перечитывает. Просит Жана Жене прийти к нему.

— Я прошу у вас прощения, я был неправ. Ваша книга — великая книга, шедевр, самая прекрасная из всех, написанных за долгие годы. Она потрясает своеобразием и талантом. Вы говорите о том, о чём никто не сумел бы сказать. Вы делаете это в такой совершенно новой и естественной манере, что сюжет, невозможный для любого другого поэта, у вас становится трогательным и лучезарным.

— Надо, чтобы ты познакомился с ним, — говорит мне Жан. — Он восхищается тобой.

Я уехал в Ниццу, так и не встретившись с Жене.

страница 176

Содержание

страница 182

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ