Жан Марэ: О моей жизни (1994)
Глава 15. (страницы 190-193)
(Перевод Натэллы Тодрия)| страница 190 |
С Полем, Марио и Лионелем были также Тони и его невеста.
Как-то вечером они наливают мне большой стакан виноградной водки. Я отказываюсь, потому что не люблю крепких напитков. Они шутят, настаивают; в конце концов я выпиваю одним глотком, как слабительное. Любопытно, что я редко пью спиртное, но хорошо с этим справляюсь. Если бы мне захотелось опьянеть, добиться этого было бы нелегко. Итак, после большого стакана я абсолютно трезв. Мы ложимся спать. Моя комната рядом с комнатой Тони и его невесты. Дело происходит в декабре. Я просыпаюсь от холода. Окна и двери распахнуты настежь. А я уверен, что когда ложился, они были закрыты.
Утром Тони и его невеста подшучивают надо мной:
— Ты лунатик, Жанно. Сегодня ночью ты вошёл к нам, открыл все окна и двери, даже дверцы шкафа. Мы смотрели на тебя поражённые. У тебя был такой вид, словно ты не видишь нас. Потом ты вернулся к себе, открыл все окна и двери и лёг в постель.
Кто-то спрашивает невесту Тони:
— Что бы ты сделала, если бы Жанно лёг к тебе в постель?
— Мне всегда говорили, что лунатиков нельзя будить.
Увы! Вернувшись из Бретани, я узнаю, что арестовали Макса Жакоба.
Жан получает от него письмо:
«Дорогой Жан!
Жандармы, сопровождающие нас, разрешили мне написать. Сейчас мы будем в Дранси. Это всё, что я могу тебе сказать.
| страница 191 |
Саша́, когда его просили помочь моей сестре, сказал: ❝Если бы это был он, я смог бы что-нибудь сделать❞. Так вот — это я сам.
Обнимаю тебя. Макс».
Жан хочет спасти Макса Жакоба. Он идёт к Саша́ Гитри, который объясняет ему, что надо делать. Жан связывается с неким М.П., тот говорит, что есть все шансы на успех. Предупреждённый Жаном Хосе-Мария Серт действует через испанское посольство; нужно отнести начальнику, который занимается тюрьмами для евреев, письмо от Жана. Жан пишет чудесное, трогательное письмо. Друзья Макса Жакоба добиваются освобождения... в день его смерти.
Я рисую орхидею, подаренную Жозетт Дэ; цветок держит рука в белой перчатке, фоном служит моё полукруглое окно, за которым виден сад Пале-Рояль. Увы, там на стульях стоят девушки и наблюдают за мной. Звонок в дверь. Девушки в саду смеются; иду открывать. Просят автограф. Я даю и вновь принимаюсь за свою орхидею. Снова звонок, и так без конца. Не выдерживаю и ору: «Убирайтесь!»
На крик приходит Жан и выговаривает мне: «Ты избрал эту профессию и должен, улыбаясь, принимать знаки признания. Даже если они исходят от таких проказниц, всё равно это признание». Он прав, и я заставляю себя улыбаться. В открытое окно доносится их болтовня: «Надо, чтобы Джульетта добралась до Ромео». Девушки поселяются на нашей лестнице, смеются, стонут. Я боюсь, как бы вся эта возня не помешала Жану работать.
Заканчиваю картину с цветами, которую назвал «Зеркальный шкаф в отеле ❝Божоле❞». Андре Дюбуа просил, чтобы я написал её для него. Я любил и очень уважал Андре. Вначале, когда мы только познакомились, я относился к нему довольно холодно. Но этот добрый и щедрый человек не переставал оказывать большие услуги Жану. По глупости я вообразил, что если обнаружу своё дружеское расположение, он может счесть его не бескорыстным. Во время оккупации он занимал более скромную должность, и я без всякого стеснения мог выразить ему своё восхищение и признательность.
Примечания:
Серт Хосе-Мария (1876 1874 — 1945) — испанский художник.
Дэ Жозетт (1914 — 1978) — французская киноактриса.
| страница 192 |
Жан хочет написать новую пьесу. Мы уезжаем в Бретань к друзьям Поля. В то время как Жан пишет, я рисую. Мулуку Бретань нравится ещё больше, чем мне. В доме холодно из-за недостатка топлива. Я боюсь, что Жан, который часами остаётся неподвижным в ледяной комнате, простудится. Наверное, напряжение и внутренняя сила вдохновения оберегают его.
Он читает мне первый акт. Сам удивляясь себе, говорю, что монолог королевы недостаточно живой... в нём должно быть больше вопросов, что молчание моего героя должно иметь силу ответа, что она сама должна вызывать эти ответы. Жан соглашается, он переделывает первый акт.
Начиная писать, он спросил меня, что бы мне хотелось делать в моей роли. Шутя, я предложил каверзную задачу. «Молчать в первом акте, плакать от радости во втором и падать навзничь с лестницы в третьем».
Уже в первом акте он сотворил чудо, не дав мне ни одной реплики.
Он сказал нам, что хотел бы закончить пьесу к Рождеству. В сочельник она действительно была закончена. Он должен прочесть её нам после ужина. Рождественский ужин, хоть и восхитительный, кажется, никогда не кончится. Ёлка украшена серебряным дождём. Жан нарисовал семь больших ангелов для каждого из членов семьи нашего хозяина. Наконец рождественский подарок — пьеса.
| страница 193 |
Он читает, как всегда, в неподражаемом ритме, отчеканивая слова своим тёплым голосом, в котором звучит металл.
Какая блестящая идея! Одиночество двух людей, пожирающих самих себя. Он хочет назвать пьесу «Азраэль» (ангел смерти), но это название уже использовано. Он подумывает о другом: «Смерть подслушивает у дверей». Мне очень нравится это название. Он предлагает также «Красавица и Зверь». «О нет, Жан, — восклицаю я, — мне так бы хотелось, чтобы ты сделал фильм ❝Красавица и Зверь❞».
Пьесу удивительного изящества назвали «Двуглавый орёл». Ещё раз Жан создал нечто неожиданное. Это самый необыкновенный рождественский подарок, какой только можно было положить в мой башмак.
в Париже Жан встречается с Маргерит Жамуа, чтобы прочесть пьесу, написанную для неё. На чтении присутствуют Кула Роппа, Берар, Борис Кохно. Все потрясены. Маргерит Жамуа, не говоря ни слова, встаёт, выходит, возвращается, наконец высказывает своё суждение так, словно Жан неопытный двадцатилетний дебютант. Мучительная неловкость овладевает нами, и мы молча расходимся.
— Наверное, она считает, что не справится с ролью, — говорю я Жану.
Кула Роппа, близкая подруга Маргерит Жамуа, звонит по телефону: «Маргерит вела себя невыносимо. Впрочем, роль не для неё. Она не сможет её сыграть». То же самое утверждает и Берар. Никаких вестей от Жамуа. Значит, нужно найти другой театр, другую актрису. Я подаю мысль об Эдвиж Фейер. Ей назначают свидание, кажется, на 1 февраля 1944 года.
| страница 189 | Содержание | страница 194 |