Жан Марэ: О моей жизни (1994)

Глава 15. (страницы 214-217)

(Перевод Натэллы Тодрия)

страница 214

— Но тогда ты не сможешь быть в танковой части.

— Тем хуже.

— Хорошо, я займусь этим и позвоню тебе завтра.

Как сказать Жану, что я уезжаю? Мы должны обедать у В., которые живут над нами. Я не пошёл к ним. Вернувшись после обеда, Жан и Поль говорят мне:

— Ты играешь героев в театре и в кино. Ты должен быть таким и в жизни, вступить в дивизию Леклерка.

Я смотрю на них, ошеломлённый.

— Это уже решено. Капитан Д. должен позвонить мне завтра. Я не знал, как заставить вас согласиться с этим.

Следующую ночь я провёл уже в Булонском лесу в ожидании великого наступления. Мои новые товарищи не знали меня. Все они из Англии, Северной Африки или из ещё более отдалённых мест.

Уже несколько лет воюют; жалуются, что их не впускают в какие-то ночные кабачки Парижа. «Поедемте со мной, я вас приглашаю. Вас пустят, куда захотите».

Иду за Мулуком и мы отправляемся. Они все влюбляются в Мулука и, как я и надеялся, просят взять его с собой. Я соглашаюсь. Меня почти что благодарят.

Спустя два дня мы покидаем Париж в шесть часов утра. Превосходная погода. Я в форме с чёрным беретом на голове. Солдат среди других солдат. Мулук рядом со мной на «додже» с открытым верхом. При выходе из Парижа собралась толпа, чтобы посмотреть на дивизию. Раздаются приветствия. Вдруг кто-то кричит: «Он похож на Мулука! Это Мулук! Собака Жана Марэ! Это Жан Марэ!»

страница 215

Люди обнимают меня, осыпают подарками: ликёром, вином, кофе, конфетами, пирожными. Товарищи, ошалев, смотрят на меня. Они четыре года воевали, освободили Париж, а чествуют новичка, который ничего не сделал! Они расспрашивают обо мне. Им объясняют, что я актёр и Мулук тоже. Я вызываю подозрение: уж не коллаборационист ли, который хочет скрыться. Предупреждают офицеров. Пока идёт расследование, не знают, как со мной поступить. Ничего не подозревая о том, что происходит, я думаю только как бы получше выполнить поручения. Один разгружаю и нагружаю грузовик в отсутствие солдата, к которому я назначен в помощники. (Он называет себя Одас — какое имя для солдата!* (* Audace (фр.) — отвага, дерзание.)) Это понравилось. Они думали, что актёр будет отлынивать от работы. Мы быстро подружились. Я узнал обо всём только после того, как было закончено расследование. И вот я помощник шофёра по снабжению горючим. Наполняю и опорожняю канистры. Учусь водить бензовоз. Меня восхищает упаковка американского рациона. Каждый раз такое чувство, будто получаешь подарок. Я стряпаю для себя и Одаса. Покупаю на фермах кур, масло, яйца. Мы ночуем где придётся — чаще всего у кого-нибудь из местных жителей, если они дают нам комнату. Иногда я и мой шофёр спим на одной кровати.

Он самый старший в роте, некрасивый, полноватый, ого настоящая фамилия Голдстейн. Ему почти всегда удавалось раздобыть для меня кровать. Поэтому мне казалось естественным делить её с ним. Спустя восемь месяцев такой жизни он говорит мне:

— В Париже люди злые.

— Почему? — спрашиваю я.

— Помнишь, ты повёл нас в ночной кабачок?

страница 216

— Да, а что?

— Так вот, мне там сказали, что ты педе.

— И что же?

— А то, что теперь я хорошо знаю; это неправда.

 

Я спрашиваю товарищей: «Когда же я увижу огонь?»

— Огонь? Но ты его видишь каждый день!

— Нет, не видел ни разу.

— Как? Ведь ты сам вчера заправлял орудие.

— Да, но огня не было.

— Это правда. Увидишь, сегодня вечером будет жаркий бой.

Но этого не случилось. Поистине мне не суждено стать героем. В разгар сражения появился я, и стрельба прекратилась.

Вскоре я получил собственный грузовик. Мулук был моим помощником. Однажды вся 2-я бронетанковая дивизия готова была двинуться в путь, и мы ждали приказа в своих машинах. Офицеры были так милы, что подождали, когда Мулук закончит свои любовные утехи с местной собакой. Пробовали окатить их ведром воды и даже стреляли в воздух. Всё было напрасно.

Как-то, возвращаясь после заправки, я оказываюсь перед руинами того, что ещё недавно было мостом. Следуя вдоль Рейна, надеюсь попасть на дорогу через другой мост. Спускаюсь по отвесному склону, заграждённому верёвками с предостережением: «Мины». Дать задний ход здесь невозможно. Сейчас смогу проверить, не покинула ли меня удача. Крылья моего бензовоза срывают верёвки, и я делаю полуоборот по заминированному полю. Всё в порядке.

В другой раз я проезжаю по небольшому деревянному мосту. На обратном пути перед ним стоит охрана, мне не разрешают проехать.

страница 217

— Почему?

— Он заминирован.

— Но час назад я проехал по нему.

Они решили, что я валяю дурака.

 

Я по-прежнему получал много писем от Жана, посылки из ресторана «Максим», от Коко Шанель и от множества друзей. И на этот раз пришлось просить, чтобы мне вручали почту отдельно.

По правде говоря, я всего лишь один раз увидел огонь. И получил за это крест «За боевые заслуги», которого абсолютно не заслужил. Два года спустя мой партнёр по «Двуглавому орлу» Жак Варенн спрашивает меня, не хочу ли я вступить в «Ассоциацию актёров — бывших воинов»: «Тебе оказывают честь и не поймут, если ты откажешься». Я являюсь. Меня подвергают дружескому, но тщательному допросу. Вот примерно его содержание:

— Какой героический поступок вы совершили?

— Я? Никакого.

— Вы убивали немцев?

— Никогда.

— Вы брали пленных?

— Да. Но это были, скорее, немцы, голосовавшие на дороге.

Мы не имели права брать их с собой. Когда я возвращался с пустым бензовозом, немцы попросили захватить их. Я это сделал, и меня ругали, не зная, куда их деть.

— У вас есть крест «За боевые заслуги»?

— Да.

— За что вы его получили?

— За то, что ел варенье.

страница 213

Содержание

страница 218

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ