Жан Марэ: О моей жизни (1994)

Глава 19. (страницы 262-265)

(Перевод Натэллы Тодрия)

страница 262

— Потому что это моя жена. Да и слишком поздно, Марк подписал сегодня контракт с Дани Робен.

Я говорю с Марком. Может быть, ещё не поздно? Увы, поздно. Но он возьмёт её в свой следующий фильм «Будущие звёзды». Молодую женщину зовут Брижит Бардо.

Марк Аллегре приходил ко мне в уборную каждый вечер (я играл в это время «Адскую машину»), уговаривая сниматься в «Будущих звёздах». Мне не хотелось. Я объяснял ему, что декорации, которые я должен сделать, и главная роль в «Пигмалионе» не оставят времени для съёмок. Будет трудно сниматься. Это было правдой, но прежде всего мне не нравился сценарий, и я не представлял Брижит Бардо в роли вагнеровской певицы... Кончилось тем, что я всё же уступил.

Как мог я выполнять все свои обязательства? Помимо всего прочего мне пришлось самому ставить «Пигмалиона». Я пригласил Жана Валля, но, к несчастью, через три дня Жанна Моро заявила: «Или он, или я; не могу работать с Жаном Валлем. Я постоянно не согласна с тем, что он мне предлагает».

— Какого режиссёра ты хочешь?

— Тебя.

Надо было немедленно принимать решение. Через шесть дней контракт окончательно вступал в силу, и неустойка обошлась бы очень дорого.

Я больше всего дорожил Жанной Моро. Пришлось пожертвовать Жаном Валлем, и неожиданно я оказался режиссёром этого спектакля. Декорации, примерка костюмов, работа с актёрами, роль Хиггинса, роль в «Будущих звёздах», каждый вечер «Адская машина», съёмки фильма — всё это одновременно. Я снял комнату в отеле напротив театра и спал там два часа в сутки.

страница 263

Важная деталь: профессор Хиггинс — пурист фонетики и дикции, а в каждом спектакле, который я играл до этого времени, меня более чем критиковали за то, как я говорю. Мне пришлось делать упражнение по дикции, держа карандаш в зубах. Оказалось, что это помогает поставить голос и устраняет усталость связок. После генеральной «Пигмалиона» никогда уже не говорили о моём голосе.

«Пигмалион» приносит огромный успех. Каждый вечер мы играем при переполненном зале. У Жанны Моро триумф. Многие превозносят мою галантность, потому что я построил мизансцены прежде всего для неё, а не для себя. Я возражал, потому что здесь была своя корысть: я хотел, чтобы она имела успех и стала настоящей звездой, тогда мой театр будет процветать даже в моё отсутствие. Это было правдой.

 

Жорж ушёл из «Лидо». Он хочет иметь собственную труппу.

— Сформируй её.

— Никто не пригласит неизвестную труппу.

— Создай её, и я устрою, чтобы её узнали.

Он набирает труппу. Я делаю макеты декораций и эскизы костюмов. Восстанавливаем оркестровую яму в «Буфф-Паризьен». Я приглашаю двадцать пять человек, в основном директоров мюзик-холлов. Приходит масса народа. Зал переполнен. Я этого не предвидел. Приходится самому исполнять обязанности билетёра и рассаживать зрителей. Спектакль длится всего сорок пять минут. Цель Жоржа — показать его в «Олимпии» или «Бобино», то есть быть одной из составных частей представления. Мы показываем балеты рано утром, таким образом он смог попросить сыграть оркестр «Лидо».

страница 264

Джаз сразу приобретает фантастическое звучание в маленьком, с прекрасной акустикой зале. Это задаёт тон. Когда поднимается занавес, уже раздаются аплодисменты, и энтузиазм зрителей растёт вплоть до финального аккорда.

Жорж не перестаёт подписывать контракты. Мой друг Люлю так умело составила мой договор с «Буфф-Паризьен», что, если удача не покинет меня, я смогу стать владельцем театра. Это пугает Вильмеца, и он продаёт театр. У меня приоритет на покупку, но не хватает денег.

 

Меня пригласили играть в «Цезаре и Клеопатре» в театре Сары Бернар. Они репетировали уже целый месяц, и через две недели была назначена генеральная. Роль меня очень увлекла, потому что в ней я должен казаться старше, чем есть на самом деле.

— Ты не должен старить себя, — беспокоился Андре Жюльен. — Если я пригласил Жана Марэ, то вовсе не для того, чтобы ты сделал себя старым и уродливым.

— Цезарю цезарево, — ответил я.

У моего Цезаря редкие волосы, нос с горбинкой. Я изменил голос. Выхожу спиной к зрителям, обращаясь к Сфинксу, который находится в глубине сцены. Публика не узнаёт моего голоса. Я поворачиваюсь к ней, она не узнаёт моего лица. Я слышу, кто-то говорит в первом ряду: «Это не Жан Марэ». Этот невольный комплимент я оценил, пожалуй, как ни один другой за всю мою карьеру.

Жорж Невё пишет мне:

«Дорогой Жан Марэ!

Вам всё удалось, всё, вплоть до этой удивительной головы, которую вы придумали для своего персонажа. Казалось, юмор и величие несовместимы. Вам удалось соединить их. Ваш Цезарь — это Цезарь Шоу, но сыгранный вами, он стал ещё и героем.

страница 265

Да, это необыкновенно. Вы сделали вашего Цезаря человеком, которого невозможно забыть. Дружески,

Жорж Неве».

Я занимаю уборную Сары Бернар. Мне немного совестно. Я завладел местом, которое должно быть священным. Её телефон ещё здесь. Как бы я хотел, чтобы она позвонила мне. Я думаю и о Дюллене, тоже гримировавшемся в этом святилище, в котором сегодня нахожусь я. Дюллен... сколько воспоминаний! Я не переставал чтить его. Вспоминаю, как навестил его в госпитале Ларибуазьер. Как он обрадовался, увидев меня. «Ты пришёл!» В этих словах было столько счастья, благодарности. Я любил Шарля Дюллена так же, как любил Театр, и Театр, как и я, многое утратил с его смертью.

страница 261

Содержание

страница 266

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ