Морис Шевалье. «Мой путь и мои песни» (1977)
Глава 1. Люка. (страницы 62-64)
(Перевод Галины Трофименко)| страница 62 |
Маиоль, например, смотрел в зрительный зал, слегка приоткрыв рот, как бы приятно поражённый тем, что его так приветствуют. Продолжалось это лишь несколько мгновений, потом он делал незаметное движение плечом и будто снова выходил к зрителям, как бы говоря: «Ну, если вам так понравилось, я готов петь ещё, ведь я затем и нахожусь здесь». Это было легко и изящно.
Полен выходил на аплодисменты не кланяясь; в руках он крутил свои клетчатый носовой платок и давал этим понять что не умеет быть обходительным.
Что же касается Дранема, то либо он действительно стеснялся либо это была его тактика, только он никогда не кланялся. Выходил, бросал в зал шутку, но ни разу за всю свою сценическую жизнь не поклонился публике. Он делал вид, что не принимает своего успеха всерьёз.
После летнего сезона, окончившегося моим увольнением из «Амбасадера», я уехал в турне. Но, должно быть, я был морально надломлен; успех давался мне теперь значительно труднее. Публики на моих концертах бывало много, но контакт с ней устанавливался ценой таких усилий, что меня это приводило в отчаяние. Я был в таком напряжении, что после третьей или четвёртой песни голос становился глухим, а к концу вечера горло у меня горело и я почти хрипел. Я начинал чувствовать всю меру ответственности, которую накладывает честь быть первым на афише, а так как в силу свойства характера я легко робел, меня стали одолевать мрачные предчувствия. И как бы в подтверждение, мои выступления в «Фоли-Бержер» в этом сезоне были менее удачными, чем в прошлом. Всё шло хуже, чем раньше.
Волна триумфа в это время вознесла двух клоунов из «Цирка Медрано»: Антонэ и Грока. О них говорил весь Париж. Впервые клоуны выступали в роскошном ревю, на сцене, а не на манеже цирка. Они имели колоссальный успех, все комические актёры, занятые в спектакле, сейчас же почувствовали это, и я в первую очередь.
В этом году я жил в непрерывных волнениях. Я понимал что публика охладевала ко мне. Привязанность Мистенгет, правда, оставалась неизменной, но мне казалось, что в ней говорит жалость. А так как моё чувство становилось всё сильнее, я сделался ревнив и, разумеется, скучен.
До конца контракта мне оставалось отыграть в «Фоли-Бержер» ещё один сезон. И действительно, с этим пора было кончать. Работая одновременно в ревю и концертах, я не рос ни в том, ни в другом. Мистенгет оставалась «звездой» ревю, но сцены, в которых мы были заняты, несмотря на наши усилия, не могли сравниться с теми, в которых мы выступали вместе впервые.
| страница 63 |
(Мистенгет и Шевалье в ревю)
Дирекция приглашала теперь актёров-фантезистов из Англии и Америки. Они привозили номера международного класса, тщательно отделанные и проверенные на публике. Рядом с ними мы с нашими текстами и танцами выглядели любителями. Не проигрывала одна только Мистенгет, актриса исключительной индивидуальности, необыкновенного обаяния и динамизма, но я, да и все мужчины, исполнители главных ролей, отходили па второй план.
Я пребывал всё время в подавленном настроении. Зачем я в «Фоли-Бержер»? Я что-то утратил, как-то потерялся среди всей этой женской суеты, роскоши, пышных постановок и декораций. Может быть, было бы лучше, если бы я никогда здесь не появлялся, а продолжал гастролировать в провинции, проводя в Париже лишь несколько недель в году и выступая на сцене «Эльдорадо» или «Консер Паризьен», что, в сущности, всю жизнь делал Майоль.
Сезон окончился, и мой контракт с «Фоли», как я и предполагал, не был возобновлён. Я оказался в некотором роде за бортом, но передо мной были гостеприимно открыты все дороги кафе-концерта, ведь как-никак я был первым среди молодых певцов. И тут мне снова повезло: в «Сигаль» готовилось к постановке ревю, в котором должна была дебютировать Режина Баде, великолепная танцовщица из «Опера Комик».
| страница 64 |
Недостаток молодых актёров заставил дирекцию предложить мне главную мужскую роль и снова первое место на афише.
Как утопающий за соломинку, ухватился я за это предложение и несколько дней спустя уже присутствовал на читке. Подбор актёров — исключительный, текст - великолепный. Мы все были в восторге от своих сцен.
Премьера прошла с колоссальным успехом, и в течение нескольких месяцев весь Париж стремился попасть в «Сигаль». Я, как теннисный мяч, снова оказался на взлёте. Все мои сцены были удачными, а в конце спектакля мы исполняли пародию на квартет из «Риголетто». Что это было! Париж хохотал как никогда! Опять обо мне заговорили, как о новом даровании, как будто меня никто и не видел все эти годы, когда я выступал в «Фоли-Бержер».
Жизнь снова улыбалась мне. С Мист всё было прочно, Париж вернул мне свою благосклонность. Лишь одна чёрная точка была на моём небосклоне: призыв в армию. Несколько раз мне удавалось получать отсрочку; так могло продолжаться ещё некоторое время, а потом мне придётся отслужить свои два года. Два года в разлуке с Люкой, с Мист, с моей любимой профессией! Но ведь это судьба, общая для всех. Не буду портить себе кровь раньше времени...
Даже знаменитый Нозьер, который по время моего дебюта в «Фоли-Бержер» чуть не убил мою веру в себя на страницах «Фигаро», писал теперь, что изменил своё мнение обо мне. Да он действительно должен признать, что у меня есть талант и что я привнёс много нового в жанр, которым владею. Разумеется, уточнял он, замешано всё на народной основе. Однако он находил, что я сделал поразительные успехи. Его комплименты доставили мне меньше радости, чем в своё время доставила горя его резкая статья. Я уже понимал, что мы, люди театра, должны считаться только с мнением Публики и Директора. Все остальные профессиональные или литературные мнения ничего не значат против этих двух. И как бы в подтверждение, Рафаэль Флато, директор «Сигаль», пригласил меня ещё на два ревю. Теперь я должен был получать четыре тысячи франков в месяц, почти столько, сколько получал Дранем.
Когда выдалось несколько свободных дней, мы с Мист решили съездить на неделю в Лондон. Так близко от Парижа и всё так непохоже! Лица, жесты, манеры, целый мир мужчин и женщин, жизнь которых текла так, будто никакого Парижа и не было на расстоянии всего лишь нескольких часов пути от них.
| страница 61 | Содержание | страница 65 |