Морис Шевалье. «Мой путь и мои песни» (1977)
Глава 2. Лондон, Голливуд, Париж. (страницы 105-107)
(Перевод Галины Трофименко)| страница 105 |
Две недели выступлений в «Ампире» проходят с аншлагом. Несомненный успех!
До окончания выступлений в театре «Ампир» получаю телеграмму от Любича из Лос-Анджелеса: «Премьера «Парада любви» состоялась. Боссы довольны. Успех колоссальный. Вы достигли вершины, Морис...» В самом деле, мне чертовски везёт!
Возвращаюсь в Голливуд подписать контракт ещё на два фильма на более выгодных условиях.
Самые известные актёры восхищаются мной... говорят, что я неповторим... то да сё... А я совершенно искренне считаю, что все они гораздо умнее меня и обладают куда бόльшим мастерством.
До начала съёмок у меня есть немного свободного времени, и я решаю, что буду петь несколько недель в каком-нибудь зале на Бродвее.
Я хотел бы разделить вечер на две части. В первой выступит первоклассный джаз-оркестр, во второй — я один в сопровождении этого же оркестра, но теперь он спустится в оркестровую яму.
Представляете себе, как это будет?
Очень самонадеянный и опасный эксперимент, но я стал так невероятно популярен, что предпочитаю ковать железо, пока горячо, и доказать необычным представлением заслуженность и прочность своего успеха в США.
Какой оркестр выбрать? «Уоринг Пенсильвениенс»? Пола Уаитмена? Теда Льюиса?
Кто-то спрашивает меня, слышал ли я цветной джаз Дюка Эллингтона, весь Бродвей бегает слушать его в «Котон Клаб», в негритянский квартал Гарлем.
Да, я его слышал. Это замечательный оркестр. Но Гарлем — это Гарлем, а Бродвей — это Бродвей. Дюк Эллингтон никогда до сих пор не переходил границу, которая отделяет чёрных от белых, и, следовательно, никогда не играл ни на одной сцене Бродвея. Он всегда оставался в своём Гарлеме. Что будет исполнять его оркестр и течение целого часа в центре Таймс-сквера, в зале, где сидят белые? Как будет встречено это нововведение?
Предвкушаю сенсационный аттракцион. Поручаю поговорить с Дюком Эллингтоном. Он взволнован. Это предложение и радует и пугает его. И вот всё решено и подписано. Весь Бродвей говорит о творческом союзе Гарлема и Парижа; выступления состоятся в самом сердце Нью-Йорка.
Негритянским оркестр, который стал впоследствии одним из лучших джазов мира, почти со страхом устремляется с трамплина «Фултон тиэтр» навстречу своей судьбе. И самое невероятное в этой истории то, что такую возможность предоставляет ему парижский актёр, о котором американцы всего несколько месяцев назад ничего не знали.
| страница 106 |
Всё сходит хорошо, и час моего пребывания на сцене — песни и болтовня — пролетает, как пятнадцать минут, и заканчивается под бурные овации зала. На следующий день печать единодушна в своей доброжелательной оценке. Каждый вечер аншлаг.
Это удачное выступление внушает мне мысль (она потом не оставляла меня) добиться такого уровня исполнения, чтобы целый вечер оставаться с публикой один на один, развлекать её с таким мастерством, чтобы слушать мои песни приходили так же охотно, как приходят смотреть обозрение или пьесу, пользующуюся успехом. «Вечер Мориса Шевалье». Быть может, я слишком заношусь? Ну что ж! Будущее покажет. Я не верю, что публике можно что-либо навязать. И, по-моему, лучше свернуть себе шею, целясь слишком высоко, чем стать горбатым, глядя вниз.
Договариваемся с «Парамаунтом» о съёмках фильма «Болото» на студиях Нью-Йорка. Готовятся два варианта — один на английском, другой — на французском языке. Находят актрису Клодетту Кольбер, владеющую обоими языками. Она прелестна, талантлива и говорит по-французски гораздо правильнее, чем я.
Подумать только, американцы единодушно провозглашают меня самым популярным в мире актёром среди мужчин! Я получаю теперь столько же, сколько крупнейшие «звезды» Голливуда.
В то время как я снимаюсь* (Сначала в фильме «Болото», а затем и «Маленьком кафе».), на студии «Парамаунт» появляется новая актриса, приехавшая из Германии. Она произвела фурор в фильме «Голубой ангел» и теперь готовится к съёмкам в фильме «Марокко»; её партнёром будет Гари Купер. Я ежедневно вижу, как она, прелестная, недосягаемая, отсутствующая и поэтому похожая на сомнамбулу, проходит на площадку, где проводятся пробные съёмки. Мы ещё не видели «Голубого ангела» и судили о ней только по её внешности. Вы уже догадываетесь, что я говорю о Марлен Дитрих. Она, по-видимому, избегала общества. Говорят, что после её оглушительного успеха в фильме «Голубой ангел» она полна нежной признательности к режиссёру Штернбергу и не хочет причинять ему никаких огорчений. Она заинтриговала всю студию, меня в том числе. Когда она проходит мимо моей уборной, ни на кого не глядя, я провожаю её взглядом. Топкие, длинные ноги, полные, как раз в меру, бедра, великолепная грудь. А лицо! А глаза!
Фильм «Маленькое кафе» отснят. Мы возвращаемся во Францию.
«Парад любви» производит фурор в Париже и Лондоне; мой приезд после этого триумфа вызывает сенсацию. За выступления в «Шатле» в течение двух недель я получу восемьдесят процентов сбора, без накладных расходов.
| страница 107 |
Потом поеду на две недели в Лондон, где буду получать пятьдесят процентов сбора. Ни один артист мюзик-холла ещё никогда не выступал на таких условиях. Эти ангажементы вызывают возмущение публики и актёров. Безумная, неумеренная реклама в Лондоне и Париже.
Предложения сыплются на меня со всех сторон. Люди как будто охвачены психозом. Мне самому трудно сохранить ясность ума среди эксцентрических проявлений восторга. Это похоже на бред... Но скоро наступает реакция. Некоторые парижские газеты начинают протестовать: как можно, чтобы этот кривляка зарабатывал такие бешеные деньги.
— Нужно помешать ему петь... Негодяй... Отвратительный клоун. И при этом скупердяй! Каждое утро он считает свои миллионы.
— Но позвольте! Он основал диспансер для нуждающихся артистов и потратил на него целое состояние! Он отдаёт часть сборов со своих концертов дому престарелых актёров в Рис Оранжисе.
Начинаются всевозможные выпады завистливых профессионалов и сплетников. Газеты подхватывают их. И так без конца.
Гастроли в Лондоне. Я работаю, используя приём, найденный в Америке: говорю по-английски, пою по-французски.
Однажды ко мне приходит мой английский импресарио:
— Я знаю, Морис, вы ведёте здесь очень утомительную жизнь. Ежедневная работа утром и вечером. Десятки интервью. Автографы. Приёмы. Благотворительность. Я делаю всё возможное, чтобы избавить вас от всего лишнего, что в конце концов истощает силы актёра. Но есть вещи, от которых нельзя уклониться. Держитесь, Морис. С вами хочет познакомиться Джордж Бернард Шоу. Это, кажется, не производит на вас особого впечатления? Вы как будто не понимаете, что это значит?..
| страница 104 | Содержание | страница 108 |