Морис Шевалье. «Мой путь и мои песни» (1977)
Глава 6. Золотая свадьба. (страницы 218-220)
(Перевод Галины Трофименко)| страница 218 |
Перед доской, на которой выгравировано моё имя, старики вспоминали то время, когда в период их юности и моего детства мы ежедневно встречались в моем родном квартале между предместьем Сен-Мартен и Страсбургским бульваром.
Их угостили завтраком, потом состоялся концерт. К собравшимся присоединилось около ста артистов мюзик-холла. Некоторые из них занимаются своим ремеслом уже полвека. Старые вокальные номера, казавшиеся теперь немного пародийными, сменяли друг друга; потом я выступил со своим теперешним репертуаром. Контакт с аудиторией был полным. Я чувствовал, что пою, окружённый лаской, а публика предаётся воспоминаниям.
Карьера актёра-фантезиста похожа на долгий разговор с публикой. Если вы меняете тему и вызываете у неё интерес, она возвращается к вам снова и снова. Если той остаётся неизменным или вы всё время придерживаетесь одного направления, публике это надоедает, и она уходит к другим.
Всё время думаю о сольном выступлении, в котором первое отделение будет состоять из текста без музыки, а второе — только из песен без монологов.
Я уже не могу отказаться от этой попытки. Здесь открываются такие возможности!
Исполнитель или исполнительница песен занимается искусством, обеспечивающим независимость.
Хорошая песенная программа может содержать как удачные, так и не особенно удачные песни — это не оказывает влияния на сборы.
| страница 219 |
Публика приходит посмотреть на актёра, подобно тому как не пропускают ежегодно выставки хорошего художника.
Но поставьте имя этого актёра на афише плохого обозрения, провалившейся оперетты или неудачной пьесы или фильма, и ваш преуспевающий солист на три четверти лишится своего престижа из-за неудачи всего представления.
Страшно напряжённая неделя: двадцать первого с большим успехом выступал в Довиле * (Курортный город на побережье Бретани.), на следующий день утром сел в машину, чтобы вовремя приехать в Париж и вылететь на самолёте «Эр Франс» в Ниццу, где пел вечером в «Казино». Потом опять одиннадцать часов в машине — виражи по итальянскому побережью и выступление в Виареджио по случаю вручения итальянских литературных премий и опять в машину. Все эти переезды и переутомление подействовали на уязвимое место певцов — голосовые связки. Впервые за всё время моей актёрской жизни пришлось отказаться от выступлений из-за потери голоса.
Хрипота, ларингит — вот призраки, преследующие певца. Я болею уже три дня, но надеюсь благодаря энергичному лечению скоро поправиться. Сегодня ночью, лёжа без сна, думал: «А что, если голос не вернётся, и я больше никогда не смогу петь?» Весь в холодном поту, я пытался издавать какие-то звуки. Получался неясный шёпот. Неужели моё основное орудие потеряно навсегда?
Сегодня вечером приехал в Сен-Жан-де-Люс, но я в жалком состоянии! Почти без голоса. Вот уже три дня, как меня накачивают пенициллином.
Около отеля, где должен состояться концерт для аристократической публики, собралось много народу. «Спойте и для нас, Морис!» — кричали мне из толпы. Я улыбался, но ещё больше огорчился из-за того, что не мог ничего сказать им в ответ.
Я в страхе и упрекаю себя за упорство и профессиональную честность. Мне не следовало приезжать. Надо было расторгнуть контракт. Я сорвусь на первой же песне, разозлив всё это светское общество. Кто знает? Может, они будут протестовать, свистеть. Ведь они заплатили и вправе требовать, чтобы актёр был в состоянии выполнить свои обязательства.
Начинаю в своей обычной манере. Чувствую, что голос садится. Провал неизбежен. И в этот страшный момент мне приходит в голову мысль — впервые в жизни принять без ложного стыда помощь микрофона.
| страница 220 |
Петь тихо, не повышая голоса, прямо в микрофон, на дыхании. И вот песня сменяет песню. Публика, вначале разочарованная, слушает с интересом. Она понимает, что я изменил манеру, и начинает увлекаться этим новым актёром-певцом, который тихонько напевает свои песни, отличающиеся строгостью и разнообразием оттенков.
Я «прошептал» двенадцать песен и вызвал овацию. Закончил — полный надежды, так как открыл для себя микрофон, а это может иметь большое значение в будущем.
Вечер, который мог стать трагическим, окончился триумфом.
Сентябрь 1952-го. Прилетели в Стокгольм. Сегодняшний концерт покажет, будет ли удачной работа на двух языках, к которой я решил снова обратиться. Монолог — на английском, песни — на французском.
Выступления на двух языках открывают большие возможности в отношении контрастов, вариаций, красок, ритмов, различных гармоний.
Исключительный успех; результаты гораздо лучше, чем всё, чего мне удавалось добиться раньше в этом направлении. Выступаем с аншлагом. Договор продлён. Только одно чёрное пятно — не совсем восстановился голос.
Меня взялся лечить прекрасный шведский специалист, но незначительность результатов заставляет опасаться самого худшего: быть вынужденным бросить сцену. Вот уже несколько вечеров, как я пою только благодаря изворотливости, продиктованной страхом. Долго так продолжаться не может. Я снова на краю пропасти. В течение недели держусь благодаря лечению, которое я свято принимаю два раза в день. Но вот вчера вечером во время работы мне стало лучше. Теперь горло как будто в порядке, но тревога была серьёзной. Я уже думал, что болезнь стала хронической.
Если голос вернётся, я уж как следует использую ту строгость, которую его отсутствие внесло в мой стиль. Я был вынужден петь тихо, очень тихо; и вдруг оказалось, что в этом есть преимущество по сравнению с постоянным форсированием, которого, видимо, требует современный динамизм. Это открытие будет очень полезно артисту моего нынешнего склада. Пожилой артист гораздо ближе к правде, если он работает спокойно, чем если он проявляет преувеличенную, а значит, неестественную энергию.
| страница 217 | Содержание | страница 221 |