СЦЕНАРИИ ФРАНЦУЗСКОГО КИНО
«Их было пятеро» (сценарий).
(Перевод Л. Ю. Флоровской)Заглавные титры фильма впечатаны в кадры кинохроники минувшей войны.
Они рассказывают о продвижении французских войск от побережья Нормандии до дунайских берегов, показывают освобождённые французские города: Ренн, Лизье, Шартр, окраины Парижа, ворвавшийся в Париж первый танк союзников, затем — Реймс, Нанси, Страсбург. Переправа через Рейн, и снова города — теперь уже Кёльн, Штутгарт, Зигмаринген...
И кадры и титры идут на фоне музыки, типичной для французской кинохроники времён войны.
Кинодокументы уступают место кадрам художественного фильма; музыка — голосам и шуму близкого боя.
Часть 1.
Дорога в Тироле. Горный пейзаж... Покрытые снегом вершины...
По дороге встречным потоком проходят две колонны войск: в гору поднимается бронетанковая часть, вниз идут пехотинцы.
Вдали видна горящая деревня...
И обгорелый остов пушечного лафета на обочине дороги, вдоль которой тянется верёвка, ограждающая минное поле, и изуродованные, искромсанные деревья говорят о прошедших здесь недавно боях.
Слышны свист и грохот снарядов. Издали доносится потрескивание автоматов.
Наспех сооружённый узкий мостик сжал дорогу и не может пропустить сразу обе колонны. Спускающиеся с горы пехотинцы останавливаются и ждут, пока пройдут танки...
...Группа солдат с измученными, изнурёнными лицами. Их пятеро: Роже (актёр). Марсель (боксёр), Филипп (сын богатых родителей), Жан (почтовый служащий) и Андре (студент). У Марселя на перевязи левая рука. Двое или трое из них присели на краю дороги. Все смотрят на проходящее мимо пополнение.
Мимо них проезжает танк. Боец кричит из своей башенки:
— Как там наверху, ребята, трудно?
Танкист, сидящий сзади, добавляет:
— А как фрицы?
Ж а н. Они так торопятся, что их никак не догонишь.
Т а н к и с т. Не печальтесь! Теперь мы им покажем! (Похлопывая по броне танка.) Видите, какой резвый коняга!
Марсель и Филипп смотрят на танк.
М а р с е л ь. Смотри, осторожнее!.. Как бы твой россинант не напоролся на мину! Участок заминирован!
Ф и л и п п (указывая кивком головы на перевязанную руку Марселя). Только что сами испробовали.
На мостик въезжает другой танк.
Т а н к и с т (радостно). Эй, ребята, слыхали новости? Скоро закругляемся..
Ж а н (недоверчиво). А ну, подожди...
Т а н к и с т. Теперь мы их в два счёта сотрём в порошок!.. Они в мешке.
Роже и Андре сидят на обочине дороги.
Р о ж е (словно сам с собой). Жак говорил то же самое... восемь дней тому назад.
А н д р е. Замолчи!
Р о ж е. Что ж, по-твоему, я не имею права вспоминать о погибшем товарище?
А н д р е (вставая, с яростью). Только не в моем присутствии!
Р о ж е. Прости... Просто никого другого рядом не было...
Оба присоединяются к своим товарищам, которые уже готовы снова отправиться в путь. Жану хочется успокоить друзей.
Ж а н. Бросьте, друзья... не станете же вы ссориться из-за пустяка...
Тут же спохватывается, понимая, что допустил оплошность... но уже поздно!
Ф и л и п п (огорчённый). Бедный мой Жано, ты решительно не упускаешь ни одного случая, чтобы не...
Ж а н (с обидой и злостью). О, продолжайте, господин маркиз. Не церемоньтесь... Чтобы не ляпнуть глупости, хотели вы сказать...
Филипп не отвечает... Молча пятеро друзей вновь занимают своё место в вытянувшейся на дороге колонне.
Сумерки. Дорога...
Возле дороги, неподалёку от деревни, полуразрушенная часовня. Её силуэт вырисовывается на фоне неба, которое время от времени освещается артиллерийскими вспышками.
Перед часовней стоит часовой. По дороге проезжает виллис...
В часовне расположились на ночь солдаты. От печурки, поставленной в центре, под пробоиной в куполе, идёт жар. При тусклом свете огня топки солдаты варят себе кофе и чай. Некоторые уже улеглись на соломе, завернувшись в одеяла. В дальнем углу какой-то солдат при свече перечитывает письмо. Кто-то раздевается возле статуи святой девы.
На стульях, скамьях и даже на алтаре разложены одежда, оружие, фляжки, кружки, свёртки с неприкосновенным запасом, каски и прочее немудрёное имущество солдат. В часовне темно, лишь изредка по разбитым стёклам пробегают световые блики.
Роже только что сварил кофе и, сняв кружку с печки, несёт её Марселю, устроившемуся на соломе у стенки. Андре помогает Марселю укрыться одеялом. Присев перед ними на корточки, Роже протягивает товарищу кофе.
Р о ж е. Почему ты не потребовал, чтобы тебя эвакуировали?
М а р с е л ь. Я очень устал... Завтра утром...
А н д р е. Болит?
М а р с е л ь. Не очень... Обычная царапина.
Р о ж е. Левая рука... Задеты вены.
М а р с е л ь. Ничего страшного... А ведь Баттлинга Жое я положил левой рукой. (Залпом выпивает кофе.)
А н д р е (вставая). Постарайся заснуть...
Направляется к возвышению, где устроился Филипп. Возле одного из клиросов Жан, в длинных кальсонах и шерстяном вязаном шлеме заворачивается в ковёр, потом медленно подвигается к алтарю, где, покряхтывая, и укладывается. Вместо подушки под голову он кладёт свой вещевой мешок. Возле него, в темноте, смутно видна какая-то фигура.
Жан (обращаясь к фигуре). Ну-ка, подвинься.
Фигура не отвечает.
Ж а н. Оглох, что ли?.. Подвинься, говорят тебе!
Ответа по-прежнему нет. Жан, заинтригованный, вытаскивает из мешка электрический фонарь и в его неверном свете видит... лицо деревянного Христа. Ошарашенный, солдат быстро крестится, гасит фонарик и исчезает под своим ковром.
За кадром возникает музыка... Доносятся тихие звуки фисгармонии.
Филипп тихо играет на фисгармонии. С мечтательным выражением его слушает Андре.
А н д р е. В Париже сейчас начинаются спектакли.
Ф и л и п п. Для них война уже кончилась.
А н д р е. И для Жака тоже.
Ф и л и п п. Это для него я играю «Реквием». (Кивает на флягу, которая стоит на фисгармонии.) Хочешь виски?
Андре молча берет флягу и долго пьёт из неё.
Опираясь на локти, рядом лежат Роже и Марсель.
М а р с е л ь (продолжая свою мысль). ...Понимаешь, бокс — это, как театр, надо уметь преподнести себя... Бывает, что некоторые разыгрывают на ринге целый спектакль... Но публика тогда протестует... Кричат, что это — «липа».
Р о ж е. У нас как раз наоборот.
М а р с е л ь. Разумеется...
Вытягиваясь на постели, делает неловкое движение. Вскрикивает:
— Ой!.. Наверное, у меня жар... Роже!
Роже. Что?
М а р с е л ь. Прочти мне какую-нибудь чепуховину... Знаешь... Как всегда... Может быть, я усну.
С удовольствием растянувшись на соломе, Роже улыбается доброй, снисходительной улыбкой и почти шёпотом читает:
Моя любимая была нага1Лишь звенящие украшения оставались на ней...
1 Во французском тексте белый стих. (Прим. пер.)
М а р с е л ь (блаженно). Здорово!
Роже продолжает.
Пышная роскошь которыхПридавала ей вид победоносно-прекрасный,
Какой бывал в дни их счастья
У мавританских рабынь...
Музыка постепенно стихает...
Утро... Ярко светит солнце.
В часовне царит тишина. Раздаётся только лёгкое похрапывание крепко спящих солдат да изредка кудахчут куры, которые невесть каким образом забрели сюда и разгуливают среди распростёртых тел.
Грохота боя больше не слышно.
Вдруг с шумом распахиваются двери и, держа в руках каску, наполненную молоком, увешанный фляжками, спотыкаясь, словно пьяный, в часовню врывается Жан. Кричит.
— Эй, ребята, вставайте... Кончено!.. Отвоевались!.. Конец войне!
Несколько солдат просыпаются. Ворчат.
П е р в ы й с о л д а т (сердито). Чего ты глотку дерёшь?
В т о р о й с о л д а т. Да перестань ты орать, господи!
Положив свою поклажу на ступеньки лестницы, Жан направляется в гущу спящих.
Ж а н (кричит). Проснитесь, братуы!.. Мир!.. Конец войне!.. Вчера в полночь прекращены военные действия!..
Г о л о с а. Ну, уж это слишком!
— Хватит с нас этих небылиц!
— Заткнись!
— Он вдрызг пьяный!
— Гнать почтальона!
В разгар брани Жан замечает верёвку от колокола и бросается к ней. Как одержимый, начинает звонить, продолжая кричать:
— Мир, говорю я вам!.. Мир!.. Кончилась мясорубка!
М а р с е л ь (приподняв голову, к Роже). Что это с ним?
Р о ж е. Не знаю... С ума сошёл...
П е р в ы й с о л д а т. Ну, погоди... Вот я сейчас встану, покажу тебе, как бить в колокола...
Предвкушая удовольствие от потасовки, второй солдат весело советует:
— Вздуй его как следует!
Т р е т и й с о л д а т. Совсем рехнулся парень...
Кто-то, ещё с полузакрытыми глазами, лениво берёт свой башмак и целится им в Жана.
Ж а н (кричит). Баста, отвоевались!
И в этот момент об его физиономию шлёпается запущенный в него башмак.
Вечер. Деревенский кабачок где-то в Австрии.
Дымный зал деревенского кабачка, где по воскресеньям обычно устраивают танцы. В зале ликование. На эстраде перед пианолой сержант, уже изрядно выпивший, дирижирует «хором» военных, которые горланят не совсем приличную солдатскую песню.
Все веселятся, поют. На площадке для танцев несколько молоденьких девушек кружатся с военными.
Но так как дам не хватает, мужчины танцуют и друг с другом: притоптывают, держась за руки, потом расходятся, крутятся и снова сходятся, хлопая в ладоши друг друга. Некоторые, дурачась, надели на головы котелки, цилиндры. Кое-кто курит сигары. За столиками пьют пиво, вино и более крепкие напитки.
«Хор» весело, с подъёмом заканчивает песню. Все аплодируют. Общий взрыв веселья.
...Жан с наклейкой из пластыря на лбу учит молоденькую австриячку танцевать польку. У девушки растерянное, немного испуганное лицо.
Жан (партнёрше). Ну... ну!.. Вот так... И чему только вас учил ваш фюрер?
Д е в у ш к а (по-немецки). Я не понимаю.
Ж а н. А мой дипломатический язык — французский... Ясно?
Девушка (по-немецки). Яволь... Мне всегда нравились бравые солдаты... победители...
За одним из столиков — Андре, Роже и Филипп. Попивая из кружек, они смотрят на танцующих, среди которых мелькает лицо Марселя. Он, по-видимому, совсем забыл о своей ране. Роже и Филиппу очень весело. Андре, напротив, мрачен. Он курит трубку, глубоко затягивается... Смотрит перед собой отсутствующим взглядом...
Филипп (заметив его состояние). Андре, дружище, встряхнись...
Р о ж е. В самом деле, Андре... Жизнь начинается заново.
А н д р е. Вот именно...
Ф и л и п п. Жак последний, кого мы оплакиваем...
А н д р е. Я не только из-за Жака...
Ф и л и п п. А что у тебя?
А н д р е. Я пошёл добровольцем, потому что за последние четыре года мне стал ненавистен отец... (Немного помолчав, тихо.) Его только что арестовали.
Роже и Филипп молча «переваривают» новость.
Р о ж е (после паузы). Скверно!..
Ф и л и п п. Что ж, твои военные доблести помогут ему выкрутиться.
А н д р е (с горечью). Не думаю. Тут нужно по меньшей мере извещение, что сын его «погиб смертью храбрых»... Это ещё могло бы смягчить судей.
Танец кончается. Раздаются аплодисменты. Марсель и Жан с девушкой присоединяются к друзьям. Раздаётся мелодия венского вальса...
Ж а н. Присядь, отдохни, деточка... Если бы мы были сейчас в Париже, господин маркиз угостил бы тебя шампанским...
Девушка. О! Шампанское (по-немецки)... всю войну Ганс присылал мне шампанское из Реймса.
Ж а н. Да, шампанское... Но «они» выпили у нас всё шампанское, и сегодня нам придётся пить простое белое вино.
Девушка садится рядом с Андре, Жан — на другом конце стола. Марсель — рядом с Филиппом.
Ф и л и п п (Марселю). Ну, как твоя рука?
Марсель. Больше не болит.
Р о ж е. Мир... Что может быть прекраснее? Правда, Филипп?
Ф и л и п п. Теперь каждый из нас вернётся к своим обычным занятиям!..
М а р с е л ь (Филиппу). Ты чем занимался до войны? Только не бреши!
Ф и л и п п. Я? (Раздумывая.) Ничем... Но это отнимало у меня массу времени.
Все смеются. Марсель подливает вина Роже, сидящему слева от него.
М а р с е л ь (к Роже). Если левая рука у меня восстановится, не позже чем через шесть месяцев я буду чемпионом Франции... а может быть, и Европы!..
Р о ж е. Мы все будем на твоём первом матче. С нами ты будешь чувствовать себя уверенней. Правда, Жано?
Жан (с энтузиазмом). Непременно!.. Только бы я был в Париже в этот день... Не забывайте, что я разъездной почтальон.
Р о ж е. Если даже я должен буду играть в этот вечер — я освобожусь!..
Марсель (растроганно). Ребята, мы не должны расставаться друг с другом... Ведь чего только мы не хлебнули вместе! (Вопросительно смотрит на Андре и Филиппа).
Ф и л и п п. Что скажешь на это, Андре?
А н д р е. Ну, что ж, я — за!..
Ж а н. Эй, папенькины сынки!.. Вы, кажется, уже отбиваетесь от товарищей!
А н д р е (Жану). Если бы ты знал, где сейчас мой «папенька»!
Ж а н (ничего не подозревая). Где-нибудь в своём имении в Турени?! А меня ждёт отличная холостяцкая квартирка с раковиной... вместо ванны... Париж 12, улица Николаи 4, возле Лионского вокзала... и... мои красотки!.. Скоро я их всех расцелую!..
Р о ж е. Ты воображаешь, что ты уже штатский?
Ж а н. Так точно, мосье. Мы все пошли в армию только на время войны, только за тем, чтобы драться с врагом... Теперь спектакль кончился!.. Дали занавес. Мир подпишут как-нибудь без нас... Каждый выполняет своё дело... (Обнимает девушку.)
Роже (поднимая кружку). Друзья, поклянёмся, что не дадим друг другу упасть!
Протягивает кружку в сторону Андре, Марселя и Филиппа, сидящих на противоположном конце стола.
Первым поднимается Филипп, за ним Марсель и Андре.
Ф и л и п п. Как в бою!
Его слова звучат чётко, словно команда. Присоединяется к товарищам и Жан.
М а р с е л ь (громко). На жизнь и смерть!
Пятеро протягивают кружки, чтобы чокнуться.
Пять кружек соединились над столом.
В с е. На жизнь!.. И на смерть!..
Кружки уходят из кадра. Видны только трубка Андре, лежащая на столе, и пепельница с четырьмя догорающими сигаретами. Звучат постепенно затихающие звуки венского вальса.
| Содержание | Часть 2 |