СЦЕНАРИИ ФРАНЦУЗСКОГО КИНО
«Их было пятеро» (сценарий). Часть 4.
(Перевод Л. Ю. Флоровской)На Лебяжьем острове1.
Солнечный, ясный день. В обрамлении оголённых деревьев на фоне светлого неба чётко вырисовывается статуя Свободы2. Позади — Булонский лес. По центральной аллее острова прогуливаются Роже и Симонна, кокетливая и нарядная.
1 Лебяжий острой, официально именуемый Лебединой аллеей, представляет собой очень узкий длинный островок, который в южной своей части пересекается мостиком. (Прим. пер.)
2 Французская статуя Свободы, работы известного французского скульптора Фредерика Бартольди. (Прим. пер.)
Гуляющих очень мало. Роже с Симонной, два рыболова, погружённых в своё занятие, няня, неторопливо толкающая коляску с младенцем, любовная парочка — вот и все посетители острова в этот час.
С и м о н н а. Ну, расскажите, чем вы были заняты весь этот месяц?
Р о ж е. Делами... Работой... Пробовал продавать пылесосы, страховать жизни.
С и м о н н а. И удачно?
Р о ж е. Нет!
С и м о н н а. А театр?
Р о ж е. Театр? Вакантных мест нет... Ничего не поделаешь... Некоторые актёры сами, с оружием, освобождали здания театров. Благодаря этому и устроились. Теперь их никто не тронет... до следующей войны.
С и м о н н а. Значит, вы без работы?
Р о ж е. Нет. Я подыскал себе другое «дело». Работа не из лёгких. Но патрон хорошо платит. (Намеренно меняет тему разговора.) Зачем вы вызывали меня на свидание?
С и м о н н а. Чтобы увидеть вас...
Остановившись, Роже не сразу отвечает:
— Мне не нужно было приходить!
С и м о н н а. Но раз уж вы пришли, не стоит говорить об этом. (Тянет Роже за руку.) К тому же я не вижу в этом ничего дурного... Мы просто гуляем... дышим воздухом. Я могла бы даже сказать об этом Жану.
Р о ж е. Да... Но вы этого ему не скажете.
С и м о н н а. Я не виновата, что он вечно где-то между Лиможем и Кастельнодари.
Р о ж е. Он делает это не нарочно.
С и м о н н а. Я тоже не нарочно.
Р о ж е. Как можно упрекать его за то, что он работает?
С и м о н н а. Как можно упрекать меня за то, что я скучаю?..
Некоторое время Роже и Симонна идут молча. В конце аллеи виднеется двухъярусный мост, соединяющий Лебяжий остров с городом. Они входят на мост и исчезают в его туннеле.
Под сводами моста медленно бредут Роже и Симонна.
Р о ж е. Поймите, Симонна, Жан — мой друг.
С и м о н н а. И мой тоже.
Р о ж е. Поэтому некоторые вещи между нами совершенно исключаются...
С и м о н н а (притворно, невинным тоном). О каких «вещах» вы говорите?.. Я просто хотела ещё раз вас увидеть... Вот и всё.
Р о ж е. Я пришёл, полагая, что вы хотите попросить меня о чём-то, что вам нужна моя помощь...
С и м о н н а. Нет, этого не нужно.
Р о ж е. В таком случае, мы должны попрощаться.
С и м о н н а. О!.. Почему?.. Здесь так хорошо!.. Такая чудесная погода!
Р о ж е. У меня свидание.
С и м о н н а. Она подождёт.
Р о ж е (вдруг поддаваясь чарам Симонны). Я так рад, что мы снова увиделись!.. Но... будьте умницей!
С и м о н н а (с кошачьей вкрадчивостью). Я тоже просто хотела вас видеть!.. Ничего другого мне и не нужно!
Они продолжают свой путь под сводами моста. Постепенно в туннеле становится всё темнее... Вот и совсем ничего не видно. Только слышится голос Симонны.
— Ничего другого не нужно, Роже!
...Темнота... Издалека доносится гудок паровоза.
Постепенно нарастает и наконец становится оглушительным грохот несущегося поезда.
...Из чёрной пасти туннеля вырывается почтовый поезд и уходит вдаль, исчезая среди залитых солнцем полей.
В почтовом вагоне.
Сидя на вертящихся металлических стульях, под мерный стук колёс разъездные почтальоны разбирают почту. Ярко горят все лампочки. В одном углу—груда мешков с наклейками.
На переднем плане два молодых почтальона. Они сидят спинами друг к другу и усердно сортируют письма.
П е р в ый п о ч т а л ь о н (нюхая письмо). Наверняка любовное... Кладёт в соответствующую ячейку.
В т о р о й п о ч т а л ь о н. Почему ты так думаешь?
П е р в ый п о ч т а л ь о н. По запаху чувствую.
Н а ч а л ь н и к в а г о н а, мужчина лет пятидесяти, в форменной фуражке, насмешливо спрашивает:
— Ты воображаешь, что любовь всегда хорошо пахнет?
П е р в ый п о ч т а л ь о н не отвечает.
Н а ч а л ь н и к в а г о н а. Ты ещё дурак, Артур!.. вот что я тебе скажу.
С большой пачкой заказных бандеролей в руках он идёт в противоположный конец вагона. По дороге его «атакуют» два других почтовика.
Т р е т и й п о ч т а л ь о н. Ты, папаша, рассуждаешь, как вдовец. Твоё мнение в счёт не идёт!
Н а ч а л ь н и к в а г о н а (повернувшись к ним). Вдовец? Да я и женат-то никогда не был!
Ч е т в ё р т ы й п о ч т а л ь о н. Это не имеет значения... Он всё равно прав — ты похож на вдовца... Во-первых, у тебя голос замогильный...
Это приводит в ярость начальника вагона. Со злостью он перебивает почтальона:
— Я, может быть, и рассуждаю, как вдовец, а вот вы все рассуждаете, как рогоносцы!.. Воображают себя счастливцами!.. Дураки блаженные.
Начальник уходит. Парни, довольные, что удалось поддразнить его, весело смеются.
П я т ы й п о ч т а л ь о н (заливаясь смехом). Рогоносцы!.. Что ты на это скажешь, Жано?
В дальнем конце вагона "Жан, в блузе и берете, сортирует письма.
Ж а н (с добродушным спокойствием). Когда отцы семейств начинают разглагольствовать, меня только смех разбирает! Я стою на своём: самое милое дело — на каждой станции иметь по жене...
Быстрая смена кадров:
...Сходящиеся у Лионского вокзала железнодорожные пути.
...Виднеющаяся издали башенка вокзала.
...Паровоз, уже без вагонов, уходящий по направлению к Иври.
...Окно со спущенными шторами на седьмом этаже.
В комнате.
Очень скромная комната, какие бывают в рабочих кварталах. На стенах солдатские сувениры, фотографии, каска. На туалетном столике в рамке портрет Жана в солдатском мундире.
Если раздвинуть шторы окна, можно увидеть убегающие к Лионскому вокзалу железнодорожные пути... Сейчас шторы спущены. Но и сквозь занавеси угадывается, что за окном яркий день.
В комнате полумрак. Горит только одна лампочка возле умывальника. На стульях в беспорядке раскидано белье и платье Симонны.
В постели сладострастно, по-кошачьи, потягивается Симонна. Она в одной комбинации.
Услышав шорох, открывает глаза, бормочет:
— Ты уже уходишь, дорогой?
Р о ж е. Я вовремя вспомнил, что у меня свидание.
Возмущённая Симонна рывком садится в постели:
— О! Ты ещё пойдёшь к другой?!
Возле умывальника перед зеркалом Роже завязывает галстук:
— У меня свидание совсем другого рода.
С и м о н н а. Жаль...
Обернувшись, Роже с удивлением спрашивает:
— Жаль?
С и м о н н а. Да... Раз другого рода, ты мог бы побыть ещё...
Р о ж е. Ты чудовище!.. У тебя только одно на уме!
Садится на постель, начинает обуваться.
С и м о н н а (кокетливо). Тебе так идёт, когда ты притворяешься пресыщенным.
Р о ж е. Мне не к чему притворяться... Я противен сам себе.
Обняв его за шею, Симонна ласкается:
— Дорогой!..
Р о ж е (разжимая её руки). Его ты тоже так называешь?
Вызывающе рассмеявшись, Симонна встаёт во весь рост на постели:
— В самом деле, пора и о нём вспомнить!..
Р о ж е. Боже мой! И всё это случилось в его комнате... в его постели...
Продолжает мрачно зашнуровывать ботинки. Симонна, кокетничая перед туалетом, надевает халат.
— Но это и моя постель... Так что нечего устраивать из этого драму.
Взяв со стула свой пиджак, Роже уныло роняет:
— Это — не драма... скорее — водевиль...
С и м о н н а (причёсываясь перед зеркалом). Тогда на что же ты жалуешься?.. Водевиль ведь такое весёлое представление!
Р о ж е (надевая пиджак). Женщины не могут понять мужской дружбы.
С и м о н н а (продолжая причёсываться). Только тебе и говорить сейчас о мужской дружбе!
Р о ж е (в бешенстве). Симонна!
С невинным видом Симонна подходит к нему, нежно спрашивает:
— Да, дорогой...
В бессильной ярости Роже направляется к двери.
— Ноги моей больше здесь не будет!
Закурив сигарету, она с ласковой невозмутимостью сообщает ему:
— Жан вернётся только в понедельник. Он в Марселе.
Громко хлопает дверь...
В кадре — небольшая табличка на наружной стороне двери. На ней надпись: «Жан Бенуа».
| Часть 3 | Содержание | Часть 5 |