СЦЕНАРИИ ФРАНЦУЗСКОГО КИНО
«Их было пятеро» (сценарий). Часть 5.
(Перевод Л. Ю. Флоровской)Марсель.
Вечер. Улица Канбьер, примыкающая к старому порту.
Вместе с одним из своих товарищей по работе Жан не спеша идёт по улице. Останавливаются перед большой афишей, с интересом читают её
Ж а н. Марсель... Марсель Леру.
Т о в а р и щ Ж а н а. Кто это такой?
Ж а н. Мой фронтовой товарищ... Пойдём посмотрим. Поезд отходит после двенадцати. У нас ещё много времени.
Товарищ Жана. Стоит ли? Наверняка халтурщики...
Ж а н. Я не ради халтурщиков, а ради него иду. (Кивает головой на афишу.) Но почему же он никого из нас не предупредил, что начал выступать?
В кадре крупно — афиша. Она извещает, что вечером на арене «Прадо» состоится матч бокса. Среди других боксёров — имя Марселя Леру.
В центре афиши — рисунок, изображающий зал, битком набитый зрителями, напряжённо следящими за схваткой двух боксёров.
В кадре крупно — рисунок с афиши... И вот это уже не рисунок, а настоящий зрительный зал.
Всё громче гул, который обычно стоит в зале во время состязаний. Звучит гонг. Голос с южным акцентом объявляет:
— Шестой раунд!
Из общего гула выделяются отдельные весёлые выкрики и прибаутки марсельцев — страстных болельщиков бокса:
Г о л о с а. Бей! Бей!.. Эх, раззява!
— А, чёрт... промазал!
— Вспоминай родную маму!
Ринг в «Прадо».
На ринге два боксёра. Ожесточённая схватка... Нарастает гул голосов... Всё громче становятся выкрики.
Г о л о с а. О-ох, мама!.. Ну и колошматит он его!..
— Сделает он из него компот!..
— Ай-ай-ай!.. Ох, матерь божья! Ну, теперь ему каюк будет!..
Чей-то спокойный, дружеский голос советует:
— Давай, друг, левой покрепче!.. Левой!.. Эх!.. Опять мимо!
Вдруг один из боксёров рухнул на ковёр. Публика вопит, топает ногами... Это—Марсель. Он лежит на самом краю ринга, возле гонга. Его распухшее лицо всё в страшных кровоподтёках. Арбитр в безупречных белых брюках отсчитывает первые секунды.
А р б и т р. Раз, два, три...
Приподняв голову, Марсель пытается встать, но тщетно... Глаза его закрываются, голова снова падает на ковёр.
Голос арбитра, отсчитывающего секунды, тонет в шуме зрителей.
В раздевальной.
Марсель без сознания лежит на массажном столе. Чья-то рука подносит к его носу флакон с нюхательной солью.
И сюда доносятся гомон и выкрики зрительного зала, где уже идёт следующий поединок. Постепенно гомон становится более глухим, а голоса разговаривающих в комнате более отчётливыми.
С е к у н д а н т. В ушах, наверное, звон стоит... Впрочем, ему не привыкать...
Марсель приходит в себя.
— Что произошло?
Тренер стаскивает с Марселя вторую перчатку, секундант заливает ему коллодиумом рассечённую бровь.
Т р е н е р. Ничего... Кончился бой. Вот и всё.
М а р с е л ь (окончательно приходя в себя). Ах да... Но вы знаете, мосье Дюфо, мне просто не повезло... Падая, я ударился головой об...
Т р е н е р. Да, да... конечно, мой друг!
М а р с е л ь (с несчастным видом). Вы как будто не верите мне?
Т р е н е р. Почему же... верю... Только ты был в нокауте уже до того, как упал... А в прошлом месяце в Нанси, с Брюно, тебе тоже не повезло? И когда Кид Дюпон вынудил тебя уйти с ринга — тоже не повезло? Что ты на это скажешь, парень?
По мере того как тренер перечисляет его неудачи, Марсель всё больше сникает.
М а р с е л ь. Не знаю, мосье Дюфо...
Тренер направляется к металлической вешалке. Там стоит Жан. За вешалкой, на стене — большая афиша, на которой изображён улыбающийся широкоплечий боксёр.
Т р е н е р. Незачем было тебе играть в солдатики... Говорил же я: «Не ходи». Ну, и вот что из этого вышло. Твоя левая рука — тряпка с костями... А однорукий боксёр... Я ещё таких не видел на своём веку.
М а р с е л ь. Она ещё, может быть, восстановится...
Т р е н е р. Может быть... А пока ты даёшь калечить себя...
Присутствующий при этой сцене Жан молча комкает в руках свой берет.
Т р е н е р. Кончится это тем, что ты ослепнешь или станешь сумасшедшим. (Подойдя к Марселю.) Ну, а помогать тебе в этом я больше не стану... Придётся, мой друг, поставить точку.
М а р с е л ь. Значит, я ни на что больше не годен?
Направляясь к двери, где его ждёт секундант, тренер говорит:
— Ты не пригоден больше для бокса... Но возьми себя в руки и постарайся остаться человеком... Ты идёшь в гостиницу?
М а р с е л ь. Я приду позже... Меня ждёт товарищ.
Тренер уходит. Смущённый Жан делает несколько шагов вперёд. Он хочет ободрить товарища и не находит слов.
Молча спускается со стола Марсель... Молча смотрит на идущего к нему Жана... Друзья не знают, что сказать друг другу... Все так же молча Марсель берёт мохнатое полотенце и набрасывает его себе на шею. Подходит к зеркалу... Наконец, с трудом объясняет:
— Ну вот... Теперь ты понимаешь, почему я никого не предупредил о своём возвращении на ринг... Это скорее не возвращение, а уход. Меня бьют провинциальные халтурщики.
Ж а н. Ты неправ...
М а р с е л ь (просто). Прав, Жан... потому что они сильнее меня... Они не виноваты, что я был на войне.
Ж а н (озабоченно). Что ты собираешься теперь делать?
Подходит к Марселю, который достаёт из шкафа маленький чемоданчик. Взволнованно продолжает:
— Мне так хочется что-нибудь сделать для тебя... Но у меня нет никаких возможностей...
М а р с е л ь (с благодарностью). Не расстраивайся... (Проводит рукой по глазам). Дело я себе подыщу...
Ж а н. Я не расстраиваюсь... У нас ведь есть друзья... к счастью.
М а р с е л ь (со слабой улыбкой надежды). На жизнь и на смерть!..
Ж а н тоже улыбается. Некоторое время друзья молчат.
Ж а н. Чаще всех я вижу Роже... Андре в Индокитае.
М а р с е л ь. Что это ему взбрело в голову...
Ж а н. У него были свои соображения... А Филипп... Филипп — славный парень, но он совсем из другого мира.
М а р с е л ь. А жаль...
Бережно укладывает в чемодан свои боксёрские перчатки. Плотно закрывает крышку чемоданчика.
Ж а н. Конечно, жаль... Но что поделаешь...
Заметив, как Марсель укладывает свои перчатки, снова старается подбодрить его.
— А насчёт работы — ты обязательно повидайся с Роже. Этот наверняка поможет! Он теперь важная птица на улице Пигаль.
| Часть 4 | Содержание | Часть 6 |