СЦЕНАРИИ ФРАНЦУЗСКОГО КИНО
«Обманщики» (сценарий).
(Литературная обработка Франсуазы д'Обонн.)Часть 6.
Как всегда, проигрыватель стоял на полу. Повсюду были разбросаны в беспорядке вынутые из папок пластинки.
На диване Мик лежала Кло в объятиях какого-то юноши с буйной шевелюрой. Они не целовались, даже не смотрели друг на друга, а, уставившись широко раскрытыми глазами в пустоту, словно грезили на яву, в то время как иголка медленно скользила по пластинке.
Сидя на полу с подавленным видом, опустив голову на руки и пристально смотря на вращающийся диск, слушал Ги. Немного подальше, подогнув под себя ноги, устроился на полу Лу. Казалось, он спит. Комната Мик была слишком мала для такого количества людей. Сидя перед столом, на единственном стуле, она подправляла лаком ногти, время от времени прерывая своё занятие, чтобы послушать музыку. Подпирая стену, курил Алэн, говоря что-то вполголоса, совершенно не заботясь, слушает ли его кто-нибудь из окружающих.
— Не поддаваться, — шептал он. — Всё проглотить... сколько влезет. Пользоваться, пока можно... Быстрая езда, девушки... вино... да!.. Но всё это получать без денег... К чёрту честолюбие... И не верить бредням, что деньги добываются трудом... Это шантаж, к которому прибегает общество... Не поддаваться... обману...
Пластинка кончилась.
— Поставь Джелепси, — сказала вполголоса Кло.
— Ну его!
Это сказал юноша с буйной шевелюрой.
— Почему, Пьер? — спросила, позёвывая, Кло.
— Поставь опять ту же пластинку, Ги. Когда её слушаешь много раз подряд, начинаешь пьянеть.
— Не шевелись, — простонала Кло. — Мне так удобно!
Ги опять поставил ту же пластинку, и в комнате зазвучала та же завораживающая и мрачная музыка.
— Он прав, — сказал Алэн, погасив сигарету. — Это своего рода гипноз. Та же музыка, та же неподвижность. Кло тоже права. Движение и неподвижность равноценны. Главное — беспрерывность повторения. Всё время одно и то же. Чтобы прийти к... экстазу. Неподвижность — это тоже своеобразный ритм. Это позволяет идти дальше... В этом весь фокус: идти всё дальше, всегда дальше...
— И до каких пор? — резко спросил Ги.
— Пока не взлетим на воздух, чтобы отправиться ещё дальше. Не так ли, Мик?
Мик поднялась. Она кого-то высматривала из окна. Убеждённо подтвердила:
— Безусловно. В этот день будет покончено со всеми неприятностями.
Опустив занавес, обернулась. В коридоре прозвенел звонок. Мик поспешно поправила волосы около маленького зеркальца. Алэн продолжал:
— Неприятности? Это — как деньги или счастье. В чистом виде они не существуют!
В дверь постучали. Приняв усталый и раздосадованный вид, Мик спросила:
— Кто там?
Ей не ответили, а вошли. Мик умышленно отвернулась. Все с удивлением смотрели на вошедшего. Кло спросила:
— Кто это?
Вместо Боба на пороге стоял Роже. Он с изумлением рассматривал молодёжь, собравшуюся в этой окутанной клубами табачного дыма комнате. Чувствуя себя неловко, Мик прикусила губу.
— Мой брат...
Реакция была немедленной. Ги вскочил, толкнув ногой Лу и приказав ему:
— Пошли!
Алэн слез со стола и спрятал пачку сигарет, которую как раз собирался распечатать. Кло и её сосед оторвались друг от друга и слезли с дивана. Все почти одновременно процедили сквозь зубы:
— А, чёрт возьми!..
Ни к кому не обращаясь, Ги пробормотал, что с него достаточно его собственной семьи. Алэн изобразил род приветствия:
— Ну, ладно! Мы уходим.
— А ты чего копаешься? — спросил Лу у Ги, толкая его.
Совершенно сбитый с толку, Роже молча наблюдал эту сцену. Наконец спросил сестру.
— Они приняли меня за полицейского?
Мик не могла удержать улыбки.
— Видишь ли, когда они видят такого подержанного дядю, как ты, они чувствуют себя не в своей тарелке.
— Какого дядю?
— Подержанного. То есть от тридцати до сорока лет! А старше — это уже развалины.
Гости Мик расходились, крича:
— Привет!
— Бай!
— Чао!
В коридоре они смеялись и пели. Яростно залаяла собака. Они ей отметили тоже лаем. Резкий голос хозяйки проскрипел:
— Прошу вас не дразнить бедное жи-вот-ное!
Последней в дверях остановилась Кло. Поглядев на Роже, она сказала с восхитительной дерзостью.
— Твой брат, Мик, — наглядное доказательство, как полезно приобщаться к рабочему классу...
— До вечера, — сказала Мик.
— До вечера! Привет!
Компания уходила толкаясь, с преувеличенной вежливостью прощаясь с хозяйкой. Роже сделал вид, что не замечает наглости молодёжи. Он прошёл в комнату и сел на кровать.
— Звонила мама. У неё совершенно убитый тон, — сказал он. — Что случилось, Мик? Вы повздорили?
— Нет, — проворчала Мик. — Она просто хочет, чтобы я жила с ней. Старая история! Об этом не может быть и речи!
Роже улыбнулся и вынул пачку сигарет.
— Я тебя понимаю. Она прекрасная женщина, наша мать, но на неё часто находит ворчливое настроение. Вот отчего я и сам живу в гостинице. Не очень шикарно и стоит кучу денег. Но скажи, раз уж я пришёл к тебе... — Он закурил сигарету. — Может быть, ты мне объяснишь?
— Что именно?
— Всё это...
Он показал на хаос в комнате — проигрыватель на полу, вмятины тел на диване, следы подошв на паркете, пустые стаканы и окурки.
— И это твоя жизнь?.. Окружение?.. Компания молодых негодяев?
— Ты не поймёшь, — скривилась Мик, но тотчас же выпрямилась. — Да и к чему? Этого нельзя объяснить.
— Почему же?.. Отлично можно, — отчётливо сказал Роже.
Она посмотрела на него вопросительно. Тот упрямо, не отводя взгляда, спокойно сказал:
— Баклуши бьёте. Бездельники!
Мик улыбнулась спокойно и презрительно:
— Бедняга Роже! Ты видишь только это?..
— Может, и нет, но это в вас главное, согласись...
— Смешно, — продолжала Мик задумчиво. — Смотрю я на тебя и спрашиваю себя, был ли ты когда-нибудь молодым?
— Для этого мне не хватало времени, — сухо отпарировал брат. — В твоём возрасте мне пришлось таскаться по джунглям Индокитая. Там было не до учёбы.
— А когда ты вернулся, — усмехнулась Мик, — у тебя не было профессии, но у тебя хватило мужества... и т. д. и т. д.
Она подошла к проигрывателю и стала искать новую пластинку. Её брат взглянул на неё с любопытством.
— А ты не находишь, что ты всё-таки маленькая негодяйка?
Мик не рассердилась.
— По сути дела, не так уж велика твоя заслуга: ты всегда обожал машины...
— Не обожал... а только с ними и имел дело, — поправил Роже. — С виллисами.
Мик не ответила. Стоя у окна, она снова всматривалась в прохожих. На этот раз уже открыто. Роже она не стеснялась.
— Послушай, Мик, — сказал тот с обычной для него настойчивостью. — Я пришёл не для того, чтобы читать тебе мораль. Но позволь мне сказать, что есть немало молодых людей, которые учатся и кое-чего добиваются в жизни. Разве не так?
Мик пожала плечами.
— Работать, чтобы подыхать с голода? От голода можно подохнуть и не работая. Зачем же тогда работать? — продекламировала она слова Алэна.
— А как же те, другие?
— Они просто ещё ничего не поняли!
— Не поняли чего? Ведь ты и сама сдавала экзамены. Тебе немного оставалось до диплома, но ты всё бросила... Почему? Ты могла бы стать учительницей. Отличная профессия, много свободного времени...
— К чему? — воскликнула она. — Изнурять себя, обучая детишек вещам, в которые больше не веришь. Нет, старина, я больше ни во что, ни во что не верю! Нас слишком долго водили за нос, и старшее поколение научило нас не лезть с ним в одну упряжку.
— Ты разговариваешь на каком-то жаргоне, а не на французском языке! — вздохнул Роже. — И это в твои годы!..
Смотревшая в окно Мик нервно задёрнула занавеску.
— Прости меня, Роже! Но я жду одного человека...
— Ты хочешь, чтобы я ушёл? Хорошо. Если я мешаю...
Он сказал это беззлобно, со своей обычной доброй улыбкой.
Боб вошёл в комнату в ту минуту, когда Роже уже надевал кепку. Девушка прикусила губку.
— Мой брат, — представила она его с недовольным видом.
Боб очень вежливо протянул руку:
— Я очень рад, сударь...
Лукаво поглядев на Мик и разыгрывая удивление, Роже сказал:
— Быть того не может! Или он переодет? А вы случайно нигде не учитесь?
— Да, гм-м... да, учусь, — ответил растерянно Боб и вопросительно взглянул на Мик.
Оставь! Не обращай внимания, — быстро ответила она и, обиженная, повернулась к Роже, подталкивая того к двери. Закрыв её, удручённо вздохнула: — Семья!.. Какая язва!..
Они улыбнулись друг другу, с трудом скрывая радость от этой встречи. Мик быстро взяла себя в руки. Подойдя к зеркалу, усталым движением поправила причёску и с разочарованным видом сказала:
— Наши ушли. Здесь были все, но они сбежали, когда пришёл Роже.
— Как жаль, — непринуждённо сказал Боб. — Мне бы так хотелось увидеть Алэна.
— Можешь найти его в «Бонапарте», он там пробудет ещё час-два.
— Хорошо. Со мной мотороллер. Если тебе надо, подвезу тебя потом.
— О, я не спешу...
Наступило молчание. Мик села на диван. Боб присел перед разбросанными пластинками.
— Есть интересные?
— Посмотри, может, выберешь что-нибудь, — с важностью султанши проворчала Мик, зажигая сигарету.
— О, есть новый Кэй Вилдинг!
Одержимый своей страстью, Боб с азартом мальчишки, который ищет в мае первую землянику, принялся выискивать новые пластинки. Он не видел выражения нежности на лице Мик, которая наблюдала за ним с улыбкой взрослой женщины. Когда же он поднял голову, увидел на её лице обычное выражение скуки и пресыщенности, к которому уже привык.
— Хочешь послушать твоего Вилдинга?
— О, я не так уж люблю его, — проговорил Боб не очень уверенно. — Предпочитаю Бекера, Меллигана, Мессанже... А вообще выбор недурён.
Снова наступило молчание. Потом, словно интересуясь, любит ли он варенье, Мик спросила:
— Боб, ты за или против самоубийства?
Желая остаться на высоте, Боб равнодушно ответил:
— Может, кому-нибудь это и нравится... Мне нет... А почему ты спрашиваешь?
— Просто так. Здесь этот вопрос поднял Алэн. «... Рано или поздно всё равно все взлетим на воздух», — сказал он. Я с ним согласилась, только чтобы не противоречить ему. Но мне неплохо и в моей шкуре...
Она встала и медленно направилась к Бобу, который не отрываясь смотрел на её тонкую шею, перехваченную ожерельем чуть выше небольшого выреза джемпера.
— Что же ты выбрал?
Веки Боба дрогнули.
— Плэттерса...
— Старьё!.. — бросила Мик и ещё немного придвинулась к нему.
Она положила сигарету.
— ...Как и твоя причёска. Я уже тебе сказала. — Быстрым движением она взлохматила его волосы.
— Вот так... как у Пьера. Это новое увлечение Кло... Боб бросил пластинку и засмеялся. Он не поинтересовался, кто этот новенький у Кло, а жадно схватил Мик в свои объятия и опрокинул на диван. Она отбивалась, смеясь, и её маленькие кулачки молотили его плечи.
— Оставь меня. Я не люблю ребят из предместья.
— А я заставлю тебя переменить мнение о них! — кричал Боб в исступлении.
И вдруг он услышал её шёпот:
— Боб, Боб, я куда-то проваливаюсь.
Внезапно в комнате стало тихо, тихо...
| Часть 5 | Содержание | Часть 7 |