«Жерар Депардьё. Такие дела...» (2015)
(Автобиография)Глава 9. Ослеплённый такой красотой.
(Перевод Нины Хотинской, 2014)Очень рано я влюбился в девочку, которая на меня и не смотрела, я даже имени её не узнал. Она училась шитью в каком-то дурацком заведении типа школы домоводства, «Грабы» в Шатору, а я забирался на ограду, чтобы посмотреть на неё на переменах. Я был влюблён во всю эту исходящую от неё белокурость, в этот ослепительный свет, которым она лучилась. Это была и радость, и боль, как я скажу позже Катрин Денёв в «Последнем метро». Но тогда у меня не было слов, я ничего не анализировал, не сознавал этой двойственности; я просто думал, что ничего мне больше в жизни не нужно, кроме этой девочки, что я готов умереть за неё. Если бы только... Но если бы только — что? Что может случиться? Я не знаю, поговорить мне не с кем, мне одиннадцать лет, и я болен счастьем, которое жжёт мне сердце, отшибает аппетит, будит посреди ночи. По два-три раза в день я возвращаюсь, чтобы забраться на ограду «Грабов» и пропасть в её свете. Как она узнала, что я прихожу к ней, что я здесь ради неё? Но однажды она об этом узнала, и наши взгляды встретились. Её лицо, такое бледное, и внезапно — её синие глаза, устремлённые в мои, взгляд открытый и вопрошающий одновременно. Я испытал тогда нечто столь сильное, что пелена застлала мне глаза, я ослеп и оказался под оградой в разорванных штанах, с разбитой коленкой, не заметив, как упал.
Много позже в моей жизни прозвучит фраза из спектакля Барбара «Лили — моя страсть», который мы сыграли вместе, и эта фраза вернёт меня к той девочке, к моей первой, самой первой любви: «Белокурость — неведомый мне край». Да, и мне тоже, поэтому я только поднимаю глаза на этот далёкий, недоступный край и теряю дар речи перед такой красотой.
Однажды мы наконец встретились на улице, она меня узнала, остановилась, на миг уставилась мне прямо в глаза. Мне бы сказать хоть слово, даже просто улыбнуться... Но я застыл, парализованный светом, и через сотую долю секунды она ушла, ничем больше меня не удостоив, кроме нахмуренных бровей.
Двадцать лет спустя я переживу в точности такую же сцену — на охоте. Охотник из меня никакой, я не люблю охотиться. Иду с ружьём на плече, слышу, как шумят загонщики, и вдруг — вот она, лань, остановившая свой бег в двух шагах от меня. Она смотрит мне прямо в глаза, шея вытянута, ноздри раздуваются от страха. Вокруг нас продолжают гомонить охотники, а мы с ней ведём этот безмолвный, этот чудесный диалог за гранью нашего мира. Мне бы вскинуть ружье и выстрелить, но я, снова парализованный волнением и её красотой, даю ей убежать.
| Улыбка | Содержание | Синее брюхо моря |