Жан Марэ: О моей жизни (1994)

Глава 23. (страницы 315-318)

(Перевод Натэллы Тодрия)

страница 315

Как я уже говорил, Жан Кокто умер раньше, чем моя мать. Это была самая страшная минута в моей жизни, и это можно понять.

Я снимался в «Достопочтенном Станиславе». Как-то ночью мне снится, что Жан умирает в голубой спальне Розали. Я беру его на руки, спускаюсь в столовую моего детства, кладу перед печкой и возвращаю к жизни, массируя ему ноги. Этот сон произвёл на меня такое впечатление, что, едва придя на съёмку, я тотчас рассказал его моему гримёру и костюмерше.

Чтобы успокоить меня, они говорят, что увидеть во сне смерть любимого человека, значит продлить его жизнь на десять лет. Через несколько дней мне звонят и сообщают, что у Жана инфаркт. Я бегу на улицу Монпансье. И вот он вновь лежит неподвижно в моей бывшей комнате. Я становлюсь на колени возле кровати. Он может двигать только глазами. Смотрит на меня с нежностью, переворачивающей душу. Я кладу руку на его руку. Он хочет что-то сказать, но я не разрешаю. Я страдаю от собственного бессилия. Жан, значит, я недостаточно люблю тебя, раз не могу исцелить, отдать за тебя свою жизнь, свои силы, здоровье. Сейчас придёт профессор Сулье. У него нет той нежности, которую я испытываю к тебе, но он сможет вылечить тебя. Он вылечит, он спасёт тебя.

страница 316

Мы все ещё молчим, моя рука покоится на его руке. Он не сводит с меня глаз. В них нет никакого страха. Только огромная, всё понимающая доброта. Возможно, он угадывает мои мысли. Кажется, он благословляет меня.

Наконец приходит профессор Сулье, такой спокойный, внушающий доверие. Удивляется, что морфий не действует. Он не понимает или делает вид, что не понимает, почему это происходит. Усиливает дозу. Он приходит два раза в день. Оставляет врача, который не отходит от Жана ни днём, ни ночью. Маленькая квартирка переполнена: сиделка, Эдуард Дерми, Франсин Вейсвейллер, экономка Жана Мадлен и я.

Здесь и Кароль Вейсвейллер. Приходит, стараясь не шуметь, множество друзей, чтобы справиться о Жане. Разговаривают только шёпотом.

Профессор Сулье просит меня массировать синтолом ноги Жана, чтобы улучшить кровообращение. Я вспоминаю свой сон.

Через несколько дней Жану становится легче. Он просит нас пойти на премьеру «Голоса человеческого» в «Опера-Комик». Мы идём — Кароль, Дуду и я. Вернувшись, говорим правду: Дениз Дюваль — великая актриса и прекрасная певица. Жан счастлив.

Все советуют увезти Жана ко мне в Марн — это близко от Парижа, первый этаж, сад. Жан отказывается ехать. Почему? Меня отводят в сторону:

— Жан не хочет, чтобы ты знал, но он снова курит опиум.

— Скажите ему, что я давно знаю это. И передайте, что для меня важны только две вещи: его жизнь и здоровье. Что касается здоровья, сейчас не время спорить. Я ведь сам сказал доктору, что он курит, поэтому и увеличили дозу морфия.

страница 317

Жан переезжает в Марн. Санитарную машину он воспринимает как верх комфорта и роскоши. Говорит, смеясь: «Теперь я буду путешествовать только так».

Присутствие Жана сразу придаёт смысл моему дому. Всё преображается. Вместе с ним в Марн словно переезжают его комнаты из отеля «де Кастилль», с площади Мадлен, из отеля «де ла Пост» в Монтаржи и с улицы Монпансье. Лампа, серебряные иглы, все эти аксессуары возвращают меня к тем временам, когда он читал «Рыцарей Круглого стола». Я так же, как и тогда, сижу на полу возле его кровати.

— Ты не сердишься, что я курю?

— Жан, я уже давно знаю, но молчал, чтобы не выдать твоих друзей, которые мне об этом рассказали. Ведь ты поэтому не захотел жить в Марне, когда я просил тебя приехать сюда?

— Да.

Я слишком поздно узнал, что он снова начал курить; теперь дезинтоксикация могла погубить его. Я это понял и не протестовал.

Жан начинает ходить. Я гуляю с ним по саду, поддерживая за руку. Он в своём неизменном белом купальном халате, с платком, как всегда, туго повязанном вокруг шеи.

Однажды я вдруг замечаю среди деревьев прилегающего к моему дому парка Сен-Клу репортёров, которые снимают нас. Жан ещё очень болен. Как могут люди быть так бестактны, так бесстыдны? Если он заметит их, это настолько взволнует его, что жизнь Жана может оказаться в опасности. Я веду его к дому.

страница 318

Появляются фотографии. На них Жан похож на призрак. В подписях к ним его белый купальный халат превращается в бархатный.

Вскоре Жан начинает писать. Он делает заметки. Профессор Сулье хотел, чтобы он писал. Не книгу или пьесу — это слишком утомительно, говорит он мне. Нужна более лёгкая работа — редактура или перевод. Я предлагаю Жану «Ученика дьявола» Б. Шоу. Речь идёт только о правке уже переведённого текста. Эта работа не утомляет Жана. По вечерам у него многочисленные посетители. Морис Шевалье делает наш дом целью своих прогулок. По-соседски заходит Жан Ростан. Семья Жана. Сиделка и врачи, ставшие друзьями. Эдуард Дерми живёт вместе с нами.

Мне бы хотелось, чтобы эта жизнь, полная и дружная, длилась вечно. Но Жан, окрепнув, уезжает в Миллила-Форе, где я часто навещаю его.

страница 314

Содержание

страница 319

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ