СЦЕНАРИИ ФРАНЦУЗСКОГО КИНО
«Обманщики» (сценарий).
(Литературная обработка Франсуазы д'Обонн.)Часть 9.
Клиентура кафе «Пергола» была немногочисленна, но отличалась постоянством. Её составляли мелкие воришки, влюблённые, проститутки, одинокие мужчины без определённых занятий. Эта откровенно подозрительная обстановка не смутила Мик. Она внимательно оглядела всех при входе. Идя позади неё, Боб тоже пристально вглядывался в маленький зал, связанный лестницей со вторым этажом.
— Как его тут найти? — прошептал он.
— Идём на второй этаж, — решительно предложила Мик.
Боб улыбнулся; он молчаливо признал за ней право руководить операцией.
— Только говорить буду я, — прошептала она ему на лестнице.
— Ты боишься, что я всё испорчу?
Наверху они так же внимательно оглядели зал с двумя телефонными будками, с десятком столов, занятых посетителями. С насмешливым видом Боб повернулся к Мик:
— Кто же это из них?
Она уверенно сказала:
— Через две минуты будет известно.
И, сделав ему знак, направилась к телефонной будке.
— Куда ты идёшь? — спросил удивлённый Боб.
— Смотри и... восхищайся!
Открыв дверь будки, Мик сняла трубку и, сделав вид, что слушает, разглядывала зал через стекло. Дождавшись, когда поблизости пройдёт официант, она показала ему на трубку:
— Спрашивают господина Феликса!
Немного удивлённый, официант посмотрел на Мик, на трубку, а затем удалился, громко крикнув:
— Господина Феликса просят к телефону.
Боб в восхищении схватил руку Мик.
— Надеюсь, он тут!
— Какие могут быть сомнения!
Сидевший за дальним столиком человек, лицо которого до этого было скрыто газетой, встал, положил газету рядом со стаканом минеральной воды «виши» и поношенным портфелем. Это был немного сутулый субъект лет пятидесяти, с усиками. У него были тусклые глаза, похожие на чёрные резиновые пуговицы. Левый глаз слегка косил. Он направился к будке, но юная пара преградила ему дорогу туда. Удивлённый, он остановился.
— Привет, сказала Мик, сделав лёгкий жест рукой, словно героиня из романов чёрной серии. Мы от Петера.
— Ему стало стыдно или страшно? — усмехнулся Феликс.
У него был странный, словно разбитый голос. Повернувшись и ничего не говоря, он направился к своему месту. Мик и Боб последовали за ним.
«Какая мерзкая харя!» — подумала Мик, разглядывая его по пути.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Феликс своим скрипучим голосом и с явной неохотой.
— Два виски! — крикнула Мик.
Незнакомец бросил на неё убийственный взгляд и схватил свой стакан с водой «виши».
— Надеюсь, Петер ввёл вас в курс дела.
Ему ответил Боб:
— А разве иначе мы были бы здесь?
— И вы, разумеется, одобряете его действия?
— Поскольку мы его представляем тут...
Мосье Феликс ещё более поджал губы. Его усики слегка вздрагивали. Он постукивал пальцами по портфелю и изредка косил на него глаза.
— Я был за то, чтобы подать жалобу в суд, — начал он. — Но личность вам известная предпочла вступить в переговоры...
— И эта личность абсолютно права, — храбро заявил Боб.
— Думаю, вы оцените её поступок...
«Что бы ответил Алэн?» — быстро подумал Боб. Но на размышления не было времени, и он сказал:
— Поступок? Какая чепуха! В наше время, мой дорогой мосье, ценятся не красота поступков, а их результаты.
Усики мосье Феликса задрожали сильнее. Мик слушала этот разговор с блестящими глазами, бледнея от восторга. Рука с обкусанными ногтями придвинула к себе портфель.
— Я... м-м... я принёс деньги, — сказал он, стремясь смягчить свой неприятный голос.
— Это единственное, что требовалось, — проворчала Мик.
— Сто вы получили утром... Вот остальное.
Противная рука скользнула внутрь портфеля... Мик увидела, что там лежат две пачки десятитысячефранковых билетов, по десять штук в каждой. Девушка резко спросила:
— Только и всего?..
Удивлённый мосье Шеликс удивлённо посмотрел на Мик.
—Триста... Именно эту сумму назначил ваш друг.
— Как плату за согласие начать переговоры, — высокомерно, презрительным тоном отпарировала Мик. — А вы решили, что вы дадите нам на леденцы, и хватит?
— Петер теперь всё как следует обдумал, — подхватил Боб.
Мосье Феликс позеленел. Его глаза перебегали с одного на другого.
— Он ошибся в расчёте, — сказал он, облизывая пересохшие губы. — Можете так ему и передать. И если у него будут неприятности, пусть пеняет только на себя...
Он остановился. Официант принёс виски. Феликс прикрыл краем рукава содержимое портфеля и глухо закончил:
— Я, во всяком случае, жалеть его не стану.
Боб и Мик обменялись взглядом. Боб мучительно искал наилучшего решения. Это была игра в покер. Каждый блефовал и знал, что партнёр блефует тоже. Неизбежно должен был наступить момент, когда обоим придётся бросить карты на стол. Юноша налил в стакан Мик газированной воды, потом медленно наполнил свой.
— Послушайте, — начала Мик в ту самую минуту, когда Боб хотел заговорить сам. — Может быть, известное вам лицо хочет ещё подумать?.. На этот случай вот крайняя цена Петера — шестьсот тридцать тысяч!
— Шестьсот... тридцать тысяч?
Мосье Феликс был огорошен.
— Что за странная аптекарская сумма? Вместе с вашими комиссионными, может быть?
— Это не имеет значения. Что вы на это скажете?
На лице старой крысы промелькнуло выражение яростной злобы. Его лицо покрылось какой-то неприятной, нездоровой краснотой.
— Это что-то новое! Сегодня уже шестьсот тридцать тысяч! Браво! Сколько будет завтра?
— Та же цена! — ответила Мик. — Гарантирую.
— И клянётесь вашей честью? — съязвил Феликс.
«Раз он обсуждает — значит, уступит», — подумал Боб.
— Вам кажется странной сумма, но это результат точного подсчёта. Поэтому нет оснований для новых изменений. Одним словом, решайте, да или нет? — потребовала Мик.
— Милая барышня, — взорвался посредник, — если бы речь шла только обо мне, знаете, сколько бы вы получили? Две оплеухи, во-первых, тюрьму, во-вторых, и это бы вас...
Боб встал и с достоинством произнёс:
— Идём, крошка! Раз мосье разговаривает таким тоном, нам больше здесь нечего делать.
Он стоя допил свой стакан. Мик сделала то же самое.
— Мы тотчас уведомим Петера, — сказала она. — Разумеется, он не замедлит принять меры.
Мосье Феликс издал звук, напоминающий рычание зверя, попавшего в западню.
— Вы должны понять... я сам ничего не решаю... и в этом деле не принимаю участия... я только... я всего лишь...
— ...доверенное лицо, — подхватил Боб осуждающим тоном.
— Тем хуже, — сказала Мик с обворожительной улыбкой. — Ты идёшь?
— Обождите, — проговорил человек.
Он порылся в кармане своего плаща и вынул визитную карточку.
— Позвоните мне завтра в контору к шести часам... Я повидаю... лицо, которое... и поговорю с ним. Но, по правде говоря, я не думаю, что...
— Не беспокойтесь, — сказал Боб в точности с таким же жестом, как у отца, когда тот обсуждал какое-нибудь трудное дело. — Оно поймёт, что это в его интересах... вы увидите!
Мик посмотрела на него с ещё большим восхищением. Поощрённый этим взглядом, Боб закончил изысканно-вежливо:
— Я полагаю, что вы оцените должным образом нашу любезность, ибо мы даём вам дополнительных двадцать четыре часа.
Молодые люди удалились, преследуемые убийственным взглядом мосье Феликса. Спускаясь вниз, Мик ущипнула Боба за руку.
— Ты был потрясателен! — прыснула она.
Безумный смех душил Боба. Он чувствовал себя как новобранец, который стрелял в первый раз, и его распирало от гордости.
— Нет, ты видела, ты видела его рожу, когда он...
— Молчи, Боб, — простонала Мик. — Молчи! Или я упаду. Поговорим на улице!
Они выскочили на улицу, не заметив стоявшего в тени дома Алэна.
Тот было двинулся к ним, но, увидев, как Боб обнял Мик, отступил назад с суровым лицом. Он услышал радостное восклицание Боба:
— Ну и негодяйку же ты изобразила из себя! Я одного только не понял, почему шестьсот тридцать тысяч франков?
— Очень просто: шестьсот тысяч за «Яг», двадцать за квартиру и десять за бензин. На чем же я буду ездить?
— Никогда бы не подумал, что ты такая храбрая!.. Идём, выпьем. Я угощаю! Впрочем...
Его радость померкла, и он с извиняющейся улыбкой сказал:
— У тебя ведь встреча в полночь, я слышал, ты договорилась по телефону...
Мик улыбнулась в свою очередь и кокетливо сказала:
— О, это подождёт... Идём выпьем.
Они прошли к мотороллеру Боба, стоявшему у тротуара, снова не заметив Алэна, наблюдавшего за ними с видом собаки, вот-вот готовой наброситься и укусить.
Усевшись на багажник и поставив поудобнее свою сумку, Мик предложила:
— Кстати, почему бы нам не поехать в «Кентукки», «Юшет» или «Труа Майе». Мы встретим там всех наших. Порой это бывает приятно.
— В прежние времена я бывал в одном прекрасном ресторанчике, но это в предместье... А может быть, у тебя другое предложение?
Ответ он ожидал с бьющимся сердцем. Боб ещё ни разу не был в «Килте» с Мик... Это произведёт сенсацию среди его бывших друзей.
Слегка волнуясь, он полуобернулся к ней:
— Тебе очень не хочется туда?
Мгновенно изменив радостное выражение на небрежно-презрительный вид, Мик протянула:
— Долго я там, конечно, не высижу, но... Где этот кабак для жителей предместья?
Боб запустил свой мотороллер.
— На Елисейских полях, — ответил он.
Машина рванула с места. Алэн вышел из тени и посмотрел им вслед.
— Дряни, дряни и ещё раз дряни! — в ярости повторял он, разрывая старый билет от метро. — Жалкие твари!
— Алэн, это ты?
Он обернулся.
Плачущий голос принадлежал Франсуазе, девушке, которая на вечеринке мешала Жерару пить.
— А, это ты? — проворчал он. — Привет! Чего ты так смотришь на меня?
— Не хочешь ли выпить чего-нибудь? Мне надо поговорить с тобой. Если бы ты только знал, какие у меня неприятности...
— Это на тебе не отражается... Выпить всегда готов, но у меня — ни гроша...
— Я тебя приглашаю.
— Тогда ладно.
Он сделал шаг в сторону «Пергола».
— Нет, — воскликнула Франсуаза. — В голосе у неё звучал настоящий ужас. — Нет... Здесь я встретилась с Жераром!..
— Скажите пожалуйста! Значит, дела совсем плохи? Да?..
— Идём, я объясню тебе.
— Ну и ну! Я становлюсь почтовым ящиком для влюблённых. Но куда ты меня тащишь?
— Идём в «Буке». Это недалеко, на углу улицы Сизо.
— Идёт, — проворчал Алэн.
Он машинально взял её под руку. Она с удивлением повернулась к нему. Вглядевшись в его лицо, заметила:
— Ас тобой что?.. На тебе ведь лица нет!
— Мучает приступ злобы, — бросил Алэн. — Это всё же лучше, чем сстра-а-дать! Тебе бы давно следовало понять это...
— А что у тебя вызывает такую злобу?
— То же самое, что когда-то злило Аристарха... Не пяль на меня глаза, ты же знаешь, что меня прозвали Интеллигентом! Но ты, конечно, не знаешь, что сказал этот древний греческий кретин... А он изрёк: «Сами боги бессильны перед судьбой».
| Часть 8 | Содержание | Часть 10 |