СЦЕНАРИИ ФРАНЦУЗСКОГО КИНО
«Обманщики» (сценарий).
(Литературная обработка Франсуазы д'Обонн.)Часть 16.
— Ты не хочешь пить?
Ответа не было. Алэн расценил это как согласие. Он встал, спокойно натянул брюки и накинул на свои широкие плечи грубый свитер. Лёжа лицом к стене, Мик не двигалась.
Мастерская была в запустении. Повсюду стояли пепельницы, набитые окурками, валялось белье, вперемешку с книгами и брошюрами.
Налив два стакана виски, Алэн закурил сигарету и спрятал пачку в кожанку, висевшую на стуле. Все его жесты были спокойны, размеренны.
Он бросил взгляд на диван. Мик по-прежнему не двигалась.
— Мик, ты спишь? Знаешь, ты могла бы меня поблагодарить.
Она не шевелилась, но лёгкая дрожь, пробежавшая по её обнажённой спине, показывала, что она всё слышит.
— Вдвойне поблагодарить, — добавил он.
Алэн говорил с трудом. Дым от сигареты щипал ему глаза, пока он нёс поднос.
— Во-первых, за эту приятную интермедию... Ты, наверно, хочешь со льдом? Его, к сожалению, нет.
— Сойдёт и так, — сказала Мик.
Она протянула руку и взяла стакан.
— Во-вторых, я помог тебе обрести себя. Между нами говоря, моя милая ты хоть и кричала, что свободна, а сама не очень-то была в этом уверена... Всем нам знакомо это состояние, всем пришлось его преодолевать. Стыдиться тут нечего... Ну, а теперь ты себе доказала, что действительно свободна!.. Не правда ли?...
Он сел и поднял стакан.
— За нашу любовь!
Мик чуть не закричала... Сдержалась... пристально посмотрела на него, подумала:
«И как я могла целовать этот рот».
Она хотела выпить, но сообразила, что зубы будут стучать о стакан и отставила его в сторону.
— Я у тебя в вечном долгу.
Её голос был глух и, казалось, доносился издалека.
— Почему ты закрываешься простыней? — спросил с наигранным удивлением Алэн. — Тебе холодно?
Она отбросила простыню, а тот продолжал:
— Ты действительно будешь у меня в неоплатном долгу. Принимая во внимание опасность, которой ты подвергалась и от которой я тебя избавил...
— Какой опасности? — спросила Мик, приподнявшись.
Алэн погрозил ей пальцем.
— Не будь лицемеркой, детка! Ты отлично знаешь, о чём я говорю. Разве ты не собиралась стать оплотом семейного очага? А? Соблазн свить своё гнездо... Он очень велик. Всё, о чём так заманчиво пишут добропорядочные женские журналы «Мари-Франс», «Мари-Клэр», эти сирены от печати, распевающие о сердечном союзе в хижине... Разве это не опасность, отвечай, гадкая скрытница?
Он осушил стакан. Мик молча смотрела на него сразу запавшими глазами. Губы её побелели.
— Представь себе... — начала она.
— Что именно?
— Ничего!
— Но всё же...
— Ничего... так!
— Ты боишься произнести чьё-то имя? Или что его назову я? Нет, я не назову его, — сказал Алэн твёрдо и серьёзно. — Ну, выпей же! Виски — не бургундское. Не следует ждать, пока оно нагреется.
Алэн налил ещё. Чтобы придать себе бодрости, Мик через силу немного выпила.
— Спасать чужие души подчас бывает нелегко, — усмехнулся Алэн, рассматривая в стакане чистый, как кристалл, напиток. — Ты думаешь так просто стать апостолом?!.. На это нужно призвание, об этом не следует забывать! Старые запреты, которые на нас давят, — это сгусток мрака, в котором гибнет мир. И с ними нелепо бороться... Их внушили с детства — все эти понятия о любви, христианском долге, браке, семье. Да, эти вакцины прививают с самого детства. Потом болячка отсыхает, но рубец остаётся. И ты, дочь моя, не только жаждала принадлежать одному, но и сама мечтала владеть им!..
— Я не...
— Обожди, ради бога, и не отрицай. Я не поношу тебя, я только хочу тебе показать подлинное положение. Я не стал бы говорить тебе об этом при наших — это было бы слишком жестоко... А я вовсе не хочу выставлять тебя в смешном виде... потому что слишком хорошо отношусь к тебе. Мне только хочется помочь тебе стать настоящим человеком, помочь тебе жить свободно... Но до сих пор мне это не удаётся... ты всё не веришь мне. — Он выпил ещё и продолжал, смеясь. — Обладать кем-то? Принадлежать кому-то? Какой бред!.. Буржуазная психология, перенесённая в среду, которая всё более ускользает от буржуазии. Долг и обладание — вот на чём покоятся взаимоотношения людей!.. Ну и общество! И они ещё смеют говорить о любви!
— Так ты думаешь, что я была в опасности? — спросила Мик с дрожью в голосе.
— Ещё спрашиваешь!
Она шумно зевнула. И с нарочитой небрежностью проговорила:
— Может, ты прав... Но ты мне надоел со своими теориями. Дай-ка лучше сигарету и поставь пластинку.
— Вот это здоровый образ мыслей!..
Он бросил ей пачку сигарет и включил проигрыватель. Это была та самая пластинка, которую Алэн подарил Ясмеду и с которой началось его знакомство с Бобом. Мик вспомнила:
«Благодаря этой пластинке мы знаем друг друга», — сказал Боб перед магазином.
И она ответила:
«Мы ведь не станем раскисать по этому поводу?!»
— Обрати внимание на мою чуткость, — прошептал Алэн. — Я не люблю Белафонте. Но я знаю, что тебе дорога эта пластинка!
«Мерзавец! Негодяй!» — подумала она.
— Алэн! — вырвалось у неё.
— Что такое, моя прелесть?
— Ничего!
«Только бы выстоять!.. Ничего не сказать. Не дать пищи для новой атаки!»
— Может быть, ты предпочитаешь другую пластинку? — предложил он вкрадчиво.
— Нет, почему же? — ответила она, искусно разыграв удивление. — Она мне нравится.
— Мик!
— Что ещё?
— А музыка... не помешает нам?..
Он уже хотел скользнуть под одеяло, но на сей раз она не смогла скрыть своего отвращения и, отпрянув, в панике запротестовала:
— Нет. Алэн, нет! Оставь меня, оставь!
— Честное слово, можно подумать, что я вызываю у тебя отвращение, — сказал он смеясь.
— Ты мне надоел, вот и всё!.. В такие минуты я предпочитаю ни о чём не думать, ничего не делать. Ты получил что хотел? Ну и оставь меня в покое! Понял?..
— Какая ты горячая! — заметил Алэн, продолжая смеяться. — Успокойся! Ты слишком нервна, моя красавица!
— Дай мне дослушать Белафонте, — сказала она, почти задыхаясь от слёз.
Он посмотрел на неё с торжествующим блеском в желтоватых кошачьих глазах...
— О чём ты думаешь, Мик?
Пластинка кончилась.
— О плате за мою комнату... Ты разрешишь мне тут остаться? Не хочется туда возвращаться. Старуха настроена очень воинственно... А так как мне нечем заплатить...
— Конечно, оставайся. Да, квартплата... Бедная девочка!.. Что значит ошибиться в человеке!..
Он сделал вид, что не заметил, как вздрогнула Мик.
— Хочу развить свою мысль, — продолжал Алэн, вставая и наливая себе третий стакан. — Стремление к браку бывает тем сильнее, чем сильнее желание получить что-то в придачу. Разве для красивой девушки хорошая партия — не избавление от всех неприятностей? А на это как раз и напирает женская пресса. Машинистка может получить в мужья своего хозяина. Пусть так. Но ведь это ещё не победа. По крайней мере, если речь идёт о развитой и умной девушке, как ты. Предположим, ты выходишь замуж... не знаю за кого... за парня из аристократических кварталов города... Конец неприятностям с квартирой... У тебя отдельный особняк... И преданное сердце... Бог мой, как мне хотелось бы объяснить всем этим глупышкам, какие новые неприятности их ждут! Семья! Детишки! Неизбежный конец прекрасной любви! В течение десяти, двадцати, тридцати лет быть прикованной к идиоту! Потому что ведь только идиот может согласиться надеть на себя такое ярмо! И даже если ты гениален, за десять, двадцать, тридцать лет совместной жизни всё равно станешь идиотом. Вот чем ты рисковала, Мик. Теперь ты можешь мне в этом признаться...
— Всем этим? — пропела она тоненьким голоском, стараясь сохранить иронию.
Выпрямившись, словно демонстрируя свои обнажённые мышцы, подняв стакан, Алэн продолжал тоном проповедника:
— Более того, о грешница! Если ты будешь принадлежать только одному мужчине — это уже предосудительно... Но представь себе... фатальное стечение обстоятельств и... свадьба... и даже сосунки... Работа! Вот ужас! Короче, бедняжка Мик, ты заняла бы вместе с другими безумцами и глупцами своё место в нашем злополучном обществе.
Раздался звонок.
Мик с ужасом обернулась. Её взгляд встретился с вопрошающим взглядом Алэна.
— Кто бы это мог быть, чёрт возьми!
Звонок прозвенел ещё раз. Стараясь быть спокойной, Мик сказала:
— Пойди узнай.
Тот покачал головой и вздохнул:
— Вторгаться в такие чудесные минуты. Ну что ж...
Он встал, связал на груди рукава свитера, проделав это с таким видом, словно он застёгивал пиджак, и громко спросил:
— Кто это?
Прислушиваясь, слегка наклонился.
Приподнявшись на тахте, Мик с расширенными глазами напряжённо ждала ответа. Голос Боба прозвучал буднично:
— Это я... Боб!
Взгляд Алэна выдал его страх. Он повернулся к Мик, словно спрашивая её, что делать. Она по-прежнему прикрывала грудь простыней. Ответила безразличным тоном:
— Открой, посмотрим...
— Ты считаешь, что надо открыть?
— Почему бы нет?
Алэн овладел собой. После минутного размышления подошёл к двери и открыл её.
На пороге стоял Боб. Алэн спросил:
— Чего тебе?
— Поговорить с Мик.
Полулёжа в постели, Мик улыбалась. Улыбка была мрачной, словно застывшей. Боб не смотрел на неё. Остановившись у порога, он обвёл глазами комнату. Затем со странным безразличием посмотрел на Мик.
— Я вижу, что побеспокоил вас, — сказал он, словно во сне, — но...
— Что ты хочешь? — сухо спросила Мик. — Мне нечего тебе больше сказать.
Он сделал шаг; она инстинктивно отшатнулась, глубже зарылась в постель.
Алэн, следя за каждым его движением, подошёл к Бобу. Тот засунул руки в карманы. Это движение было таким резким, таким вызывающим, что Алэн испугался.
— После того, что ты сделал, ты ведёшь себя довольно нахально!
Боб взглянул на него.
— В вашем квартале перестали понимать юмор?
Он вынул из кармана правую руку. В ней был не револьвер, а большая пухлая пачка денег, которую он бросил на постель. Потрясённая, Мик выпрямилась.
— Держи, — сказал Боб тем же тоном. — Вот твой «Ягуар»!..
— Боб!
Словно поражённый громом, Алэн прошептал:
— Вот это да!..
С застывшим лицом, с неподвижным, суровым взглядом Боб стоял не шевелясь. Голос его был спокоен, как у актёра или сомнамбулы.
— ...И плата за квартиру, о которой я забыл, и бензин... счёт верен, проверь... Пересчитай!..
Молча смотрела Мик на Боба, словно на привидение. С внезапным гневом Боб топнул ногой.
— Считай!..
Почти помимо своей воли Мик собрала рассыпавшиеся по постели деньги и механически пересчитала их. Еле сдерживая рыдания, она вдруг спросила:
— Боб... Почему ты довёл меня до крайности?
Стряхнув наконец с себя оцепенение, Алэн подошёл к Бобу.
— Ты сильнее... чем я предполагал, — сказал он с большим усилием. — Я должен признать, что... Ты определённо кое-что представляешь...
— Чего не скажешь о тебе, — ответил Боб, взглянув на него. — Тебе не хватает знания психологии. Привет!
Он направился к двери. Алэн преградил ему дорогу.
— Послушай, поговорим всерьёз. Я понимаю, ты в ярости. Но к чему это? Все ведь могут ошибаться.
— Я в ярости? — удивлённо спросил Боб. — Почему? Что за причина? Меня сочли за ублюдка. Отлично!.. Теперь ошибка исправлена. Я думаю, что из-за такой малости не ссорятся. А?
— Конечно! — ответил Алэн, ещё более сбитый с толку. — Я говорил то же самое...
— Ты слишком много говоришь!.. Спокойной ночи!
— Ты правда не сердишься? Мне это было бы досадно. Знаешь, в своём роде ты потрясающий парень!
— Мы, жители предместья, стараемся быть на уровне... Помнишь, в тот вечер ты пошёл спасать кошку?
— Ещё бы!
— Так вот, я сделал сегодня то же самое... Машина в шестьсот тысяч стоит Мистригис...
Он говорил отрывисто, с какой-то лихорадочной улыбкой.
— Ты действительно очень спешишь? — спросил Алэн тоном провинившегося малыша. — Не хочешь выпить с нами?
— Спасибо, я уже пил в «Пергола»...
Он открыл дверь.
— ...с мосье Феликсом.
Он уже почти закрыл за собой дверь, когда у Мик не хватило больше сил сдерживаться, и она, вскочив с постели, почти закричала:
— Боб!
Разыгрывая удивление, он остановился. По лицу Мик текли слезы, которые она не вытирала и которые он не хотел видеть.
— Боб, не надо, не надо на меня сердиться, — с трудом выдавила она.
— За что? — спросил он с прежней улыбкой. — За то, что ты наорала на меня? Ты не поняла, что я подшутил над тобой... Пока... И...
Его голос задрожал:
— И... прикройся... Ты простудишься. Он вышел, словно спасаясь бегством.
| Часть 15 | Содержание | Часть 17 |