Жан Марэ: О моей жизни (1994)
Глава 12. (страницы 141-144)
(Перевод Натэллы Тодрия)| страница 141 |
В дорогу в неизвестном направлении! Мы прибыли в Мондидье в департаменте Сомма. Большинство солдат ночевало в палатке. Я предложил офицерам, что сниму себе комнату в отеле, где они расположились, чтобы быть в их распоряжении. Я сам оплачивал номер, так как они не имели права платить за солдат. Таким забавным образом я начинал свою войну.
Я покупал также бензин для «Косули», нашего «матфора», потому что считал, что удобнее ездить на заправочную станцию, чем брать талоны на бензин, которые выдавались для роты. Ведь я пользовался машиной и для собственных надобностей.
Всё это могло бы вызвать неприязнь товарищей по роте. Я начал работать над «Пишущей машинкой». Издали товарищи наблюдали, как я разговариваю сам с собой, и принимали меня за сумасшедшего.
Моя рота принадлежала военно-воздушным силам. Это была своего рода база для загадочной эскадрильи. Я говорю «загадочной», потому что мы никогда не видели самолётов.
Меня вызвал лейтенант. «Если вы носите имя Жан Марэ, следует представляться своим офицерам. Я видел вас в ❝Несносных родителях❞».
Он был единственным, кто узнал меня на нашей базе. Это преподало мне урок скромности. То, как чествовали меня в Париже и Сен-Тропезе, почти заставило поверить в мою известность.
Я ответил: «Мой лейтенант, если бы у меня хватило смелости представиться и вы бы меня переспросили: ❝Жан Марэ? Ну и что из этого?❞ Хорошенький был бы у меня вид».
| страница 142 |
Таким образом все узнали, что я актёр. Мне были признательны, что я молчал об этом, и стали иначе воспринимать меня. Военный врач однажды даже упрекнул офицеров, что они беспокоят меня ночью для патруля (sic): «Этому мальчику нужно отдыхать».
Чтобы оправдать своё, более чем ложное положение, я старался оказывать услуги товарищам: «Твои родители живут в двадцати километрах? Я отвезу тебя...», «Тебе нужна почтовая бумага? Сейчас принесу» и т. д. Постепенно товарищи перестали считать моё положение несправедливым или с улыбкой соглашались с ним.
У меня в кармане лежала записочка, которую Жан послал в Версаль после того, как я сообщил по телефону, что в пять утра уезжаю.
Эту записку я перечитывал без конца, дожидаясь новых писем:
«Мой Жанно, клянусь, что сделаю все, чтобы повидать тебя».
Я взял с собой маленький бронзовый бюст Жана, отлитый для меня Фенозой. В моей спальне на площади Мадлен он стоял под медными звёздами, которые я повесил на стене. Я никогда не расставался с этим бюстом. Так я обманывал себя, воображая, что Жан рядом.
Странная способность позволяет мне спать наяву и просыпаться только, когда что-нибудь вдруг заинтересует меня.
Я не понимал и не принимал эту войну.
Может быть, на передовой я повёл бы себя иначе?
Наконец пришло письмо:
| страница 143 |
«3 сентября 1939.
Я только что получил твоё короткое письмо. Ты просишь сохранить его! Мой Жанно, все твои письма, записочки я ношу с собой в кармане и существую только в ожидании их. Андре уехал в свою часть. Я предложил Фенозе жить у нас. Сегодня он спит здесь. Жить очень трудно, но я дал слово и сдержу его. Просто ты найдёшь твоего Жана похудевшим, тонким, как нитка. Врач Коко попытается придать мне немного сил и веса. Я всё ещё верю, что это дурной сон, и ты, окликнув из своей комнаты, разбудишь меня. Твоя дверь ведь всегда открыта. Ты у меня перед глазами, весь в синем, стоящий перед ❝Максимом❞. Это была худшая минута в моей жизни. У меня разыгралась такая боль в глазах, оттого я и покинул тебя. Но ты знаешь, что я ни на секунду не расстаюсь с тобой.
Розали провела конец дня у нас дома; что делать? Говорить о нашем сыне и ждать его. Это моя единственная цель. Я кончу письмо завтра утром. Две строчки, чтобы сказать тебе ❝доброе утро❞
.Хорошо, что машина осталась у тебя. Значит, ты по пал в хорошую часть, твоя счастливая звезда не покидает тебя.
Повторяй без конца, что моё сердце бьётся в твоей груди. Что твоя кровь течёт в моих венах и что я не так одинок, как другие, потому что мы, несмотря на расстояние, — единое целое.
Мой Жанно, я поцеловал от тебя твою маму, не беспокойся, буду часто видеть её. Молись. Я молюсь и ничего не меняю в своей молитве. Она та же, что и в Сен-Тропезе.
Если это ожидание, эта пустота и разрушают меня физически, я знаю, что ты ещё больше полюбишь твоего бедного поэта, в которого ударила молния. Заплатим за то, что были слишком счастливы. Это дорогая цена, но когда я вспоминаю наши каникулы, понимаю, что не так уж она и дорога.
От тебя я жду мужества. Ты — это жизнь, сила, радость. Ничто не может тебя сразить.
Не могу оторваться от письма... Я ещё верю в возможное чудо. Прижимаю тебя к груди».
| страница 144 |
Начиная с этого времени войсковой почтальон не переставал приносить мне письма. От Жана приходило с одной почтой по три-четыре письма, а так как он просил моих друзей тоже писать мне, то и дело раздавалось: «Марэ!» Мне было так неловко перед товарищами, многие из которых вовсе не получали писем, что пришлось попросить, чтобы мне вручали почту отдельно от всех.
«Мой Жанно,
я самый счастливый человек на свете.
Нас с тобой ничто больше не может разлучить, даже апокалипсис. Это великая загадка. После того страшного дня, когда мы расстались, я испытал огромное облегчение: ко мне пришла чудесная уверенность, что наши сердца излучают волны, которые, двигаясь навстречу друг другу, сливаются в единое целое. Это были волны нашей любви, поющие в безмолвии. Как мало значат слова по сравнению с любовью. Наша гордость, наша слава — это наша любовь.
❝Я счастлив, что люблю тебя❞. За эту твою коротенькую фразу я готов заплатить самой дорогой ценой.
Как жаль тех, кто неспособен любить безоглядно.
Твой Жан».
«Горячо любимый Жанно,
я выхожу от Коко. Она получила твоё письмо и попросила прийти к ней. Теперь я буду ночевать в ❝Риде❞. Ты можешь писать мне туда. Но я не могу лишить себя счастья приходить домой, чтобы посмотреть на наши комнаты. Это письмо не в счёт. Я напишу тебе сегодня вечером из отеля. Надо жить, ждать чуда и молить небеса, наши небеса».
«Суббота.
Мой Жанно, не могу удержаться, чтобы не написать тебе ещё несколько строк. Я только что видел твою маму. Нет нужды рассказывать, о ком и о чём мы говорили. Я не могу покинуть нашу квартиру. Квартира — это ты, твоя комната, дверь, под которой ты находил мои стихи. Мой Жанно, будем мужественны и терпеливы. Небо охраняет нас. Ведь у нас есть своё небо, и оно не покинет нас. Обожаю тебя».
| страница 140 | Содержание | страница 145 |