4. СТРАСТЬ
В наши дни, когда певцы рождаются, как грибы после дождя, слава и сопутствующие ей все и всяческие блага привлекают молодёжь своею мнимой доступностью. Но невозможно себе даже представить, чтобы деревенский парень, обутый в башмаки на деревянной подошве, имел хоть малейшее представление о славе и деньгах, зарабатываемых актёром, тем более тогда, в 30-е годы. Сейчас кино и телевидение довольно рано начинают влиять на молодёжь, хотя это, в сущности, ничего не меняет — проявить себя дано только прирождённым актёрам. Но в 30-е годы жители деревни Бурвиль не имеют ни малейшего представления о театре, спектакле. Телевидения не существует, и радиоприёмников очень мало, поскольку в большинстве домов нет электричества. Нет его и в доме родителей Андре. Его покорило радио, когда он открывает его для себя, но слушать передачи он может только у учителя. Что касается кино, то ему стукнуло двенадцать лет, когда в их краях, и то районном центре, открывается первый кинотеатр. Случается, по престольным праздникам в деревне останавливается цирк. Или, тоже в районном центре, бродячая театральная труппа. Вот и всё.
Маленькому Рембуру восемь или десять лет, а он уже обожает музыку, песню. Он использует любой повод, чтобы посмешить окружающих. И уже тогда, заставляя смеяться, он испытывает своего рода приятное головокружение, которое будет ощущать всю жизнь, когда ему удастся развеселить своих зрителей.
Но не надо представлять его себе вундеркиндом, с печатью на лбу, выделяющей его среди других детей. Как Бурвиль-кинозвезда в личной жизни не будет отличаться от других людей, так и маленький Рембур — такой же ребёнок, как другие дети: он пасёт коров, готовит уроки, играет с соседскими ребятами. Он паренёк с хитрецой. Участник церковного хора мальчиков, он без зазрения совести выпивает вино, приготовленное священником для причастия, а попутно поедает и просвирки, которые ему поручено разложить, или так рьяно размахивает сосудом со святой водой, что уже нечем окропить монашек, когда приходит их черёд получить благословение. Но он послушный сын и прилежный ученик, он разделяет трудности и радости на ферме и в школе.
И всё же наш мальчик не совсем похож на других детей, даже если это и не сразу бросается в глаза.
В школе его особенно интересуют предметы, которые будят воображение: история, приобщающая к приключениям людей иных времён, география, позволяющая представить себе чужие небеса, заморскую природу, путешествия. А также поэзия — он даже пишет стишки (его учитель сберёг один — о деревне Бурвиль). А главное, этот мальчик, овальное, серьёзное, почти степенное лицо которого смотрит на нас с фотографии, обладает непонятной, прирождённой склонностью смешить людей по любому поводу. Это не эксцентрика, а нечто иное. Он хватается за любой предлог, чтобы разыграть клоунаду, — мимикой, гримасами, пародируя того или иного человека. Дома этому не удивляются, потому что один из дядей мальчика — «комик». Говорят, он похож на него. Все это ничуть не мешает ему без нытья выполнять многочисленные обязанности, возлагаемые на деревенских ребятишек.
Как и у его товарищей, у Андре тоже есть игрушки — он играет в шарики и в прятки. Но из всех игрушек одна запомнилась ему до сих пор — она доставляла ему особенную радость. Это губная гармошка, на которой он часами подбирает запомнившиеся мелодии. Потому что помимо странного дара смешить, его отличает любовь к музыке. Например, его завораживает церковная служба. Андре поёт в церковном хоре, хотя особой религиозности за собой не числит. Он любит церковную службу потому, что она кажется ему красивой. Её зрелище тоже будит воображение мальчика. Именно из любви к музыке, хотя он ещё не разбирается в ней, Андре осмеливается просить учителя разрешения слушать радио у него дома. А оставшись один, он пытается даже сам воссоздавать наслаждение, доставляемое ему музыкой. На ферме, где водопровод отсутствует, воду для скота запасают в бочках. Мальчик обратил внимание, что если петь, сунув голову в бочку, звучание голоса усиливается, подобно тому, как под сводами церкви усиливаются звуки фисгармонии. С этого времени большим удовольствием станет для него часами петь, присев у бочки. Всё подряд — и знакомые мелодии и придуманные им самим.
Потом этот вкус к музыке вообще дифференцируется. Он любит (и всегда будет любить) музыку классическую. Но, слушая радио у учителя, мальчик открывает для себя песни, а точнее, шуточные песни, приносящие ему двойное удовольствие — от музыки и от комизма слов. Позднее, став комическим актёром, он предпочтёт выступать на сцене не в бульварных комедиях, а в опереттах, так как помимо комизма в них есть музыка. И, слушая по радио выступления комических актёров тех лет — Баша или Лаверня, он бывает так захвачен, что с окончанием передачи ему становится грустно, как провожающему на вокзале, когда поезд увозит любимого человека. Он прекрасно помнит эту охватывающую его грусть — ощущение личной беды, хотя эти голоса, принесённые ему по эфиру радиопередачей, и принадлежат далёкому, чужому миру, в котором ему никогда не бывать. Впрочем, об этом он и не помышляет.
Склонность к музыке даёт себя знать в нём так явно, что родители дарят ему музыкальные инструменты, как другим детям — игрушки. Сначала ему купили губную гармошку. Затем мандолину. Ему ужасно хотелось — он помнит об этом до сих пор — иметь аккордеон. Увидев в витрине магазина в Дьеппе первый двухрядный аккордеон, он разглядывает его часами, не в силах оторвать от него глаз, как Козетта от куклы.
Родители даже приобретают патефон — скрипящий предок современного, который заводится ручкой после каждой пластинки. Такой подарок необычен для тех лет — надо, чтобы ребёнок об этом очень уж просил. Отныне мать Андре, отправляясь за покупками в Дьепп, знает, что привезти сыну, если хочешь доставить ему наибольшее удовольствие: не заводную машинку, не гостинцы, а грампластинки, которые он будет неутомимо заводить на своём патефоне, зачарованный странной вещью под названием «музыка» — она погружает вас в какой-то другой мир, где обретаешь своего рода счастье.
В жизни этого деревенского паренька есть важные моменты, оставившие яркие, неизгладимые воспоминания. Все они так или иначе связаны со зрелищем. Прежде всего праздник святого Виктора — престольный праздник деревни Бурвиль, тем более чудесный, что он падает на 21 июля, когда даже в школе чувствуется приближение каникул. Из класса, в котором серьёзные занятия уже закончились, видны подмостки сцены, возведённой на площади, где хлопочут ярмарочные торговцы. Чудесная атмосфера праздника, когда всё становится красивее обычного. А главное, передвижное кино, показывающее немые ленты, комментируемые владельцем, пока он вертит ручку проекционного аппарата. Погони вестернов сменяют на экране заговорщические взгляды и кремовые торты Шарло. Маленький Рембур тает от восторга. Узнав, что в районном центре открыли кинотеатр и показывают настоящие, звуковые фильмы, он отправляется туда пешком. Что это, знамение? Его первой встречей с «настоящим» кино была комедия, одна из популярных в те годы, с участием комика Милтона, которую он смотрел, заливаясь смехом. Он бежал обратно в деревню без остановки, так ему не терпелось поделиться своими впечатлениями с роднёй. И вот он пересказывает дома всю картину в мельчайших подробностях, проигрывая целые сцены, копируя Милтона, напевая запомнившиеся мелодии...
Другое яркое воспоминание: гастроли, всё в том же районном центре, труппы Ван дер Линдена — одной из тех многочисленных бродячих трупп, которые до войны выступали во Франции. Провинциалы тех времен (когда провинция ещё была провинцией) сохранили о ней теплые воспоминания. В представлениях труппы участвовало целое семейство, исполняя весь популярный в те годы репертуар. Мальчик не пропускает ни одного спектакля, он просто покорён увиденным. До и после представления он бродит вокруг фургонов, расспрашивает, смотрит, старается затесаться среди актёров, чтобы лучше узнать этих поразительных людей, способных так его потрясти. А возвратись домой, пересказывает, копирует, пытаясь всех заразить своим восторгом.