«Встреча с Фернанделем»
Автор Вадим Гаевский.
Схема, по которой строится «Казимир», на первый взгляд более чем обычна: это и комедия положений — с обязательными недоразумениями, путаницей, с непременным штатом участников, среди которых агрессивная женщина и замученный ею мужчина, с рискованными ситуациями; это и комедия-обозрение, современная городская «одиссея», развёртывающаяся в стремительном ритме, проникнутая оптимизмом деловой предприимчивости. Подобная схема предполагает соответствующего главного героя. Но в данном случае полного соответствия нет.
Герой фильма — Фернандель, популярный французский комедийный актёр, которого советские зрители этой комедии впервые увидели на нашем экране. Его Казимир — маленький человек, всего-навсего агент по продаже пылесосов. И в целом этот образ вполне отвечает требованиям традиционного жанра. Но Фернандель приносит с собой самостоятельную тему. Его Казимир, конечно, предприимчив, но, кроме того, он ещё и простодушен. И вот это-то простодушие составляет важную особенность образа. В нем — в этом простодушии — сказывается неразвращённость Казимира и вообще его свобода по отношению к магазинному миру, к которому он принадлежит, в котором он активно действует.
Он поглощён своей целью, но его цель — продать, а не обогатиться. Здесь нет слияния характера и образа. Предприимчивый агент Казимир без колебания пользуется любым подвернувшимся случаем, чтобы сбыть свой товар, но простодушный человек Казимир упускает «свой шанс» — даже без мысли о том, что он мог бы им воспользоваться — и возвращается к любимой, бросая богатую сумасбродку, с которой столкнула его судьба. Иными словами — если перейти на язык социологических определений — традицию буржуазной комедии с её философией удачи Фернандель в известной мере подменяет традицией народной, восходящей к образу балаганного простака.
Конечно же, юмор Фернанделя народен в самых своих истоках. Секрет его прост — это клоунада, но только лишённая эксцентрики, клоунада, разыгрываемая в бытовых ситуациях и этих бытовых ситуаций не разрушающая. Условная природа его игры не обнажена, скрыта и даёт себя знать как бы ненароком: в той несколько чрезмерной подвижности, в той чуть преувеличенной непосредственности, которые свойственны Фернанделю, и, наконец, в его постоянном общении со зрительным залом. Правда, личное обаяние Фернанделя эксплуатируется в фильме чересчур откровенно. Не трудно заметить, что Фернандель улыбается — широкой, общительной улыбкой в пол-экрана — всякий раз, когда ему нечего сказать или нечего сделать.
И фильм «Казимир» и игра Фернанделя в данном случае во многом рассчитаны на снисходительного зрителя. Однако своими действительными достоинствами — непринуждённостью, с какой разыгрывается интрига, находчивостью и остроумием — фильм располагает к себе и более взыскательных зрителей и в результате, видимо, может рассчитывать на их снисходительность даже тогда, когда сценаристы или актёры сбиваются с пути и пробуют использовать сомнительные приёмы.
Вадим ГАЕВСКИЙ