Морис Шевалье. «Мой путь и мои песни» (1977)



Глава 2. Лондон, Голливуд, Париж. (страницы 81-83)

(Перевод Галины Трофименко)

страница 81
Мистенгет

— Ты ведёшь игру, которую обязательно проиграешь. Ну что ж, это послужит тебе уроком.

Один лишь Джо Бридж пришёл проводить меня на вокзал Сен-Лазар. Несмотря на любовь, которую как будто питали ко мне в «Казино де Пари», час моего отъезда — восемь утра — показался всем слишком ранним.

Со времени возвращения из плена жизнь отдалила нас с Джо друг от друга. Мы уже не были близкими друзьями, и он не мог меня понять, не мог найти слова, которые поддержали бы меня в момент, когда я совершал, казалось, такой сумасбродный поступок. Он смотрел на меня добрым взглядом, его рукопожатие было дружеским, но слова, которые были мне нужны, не приходили. Я чувствовал себя подавленным, охваченным тревогой.

Может быть, я был неправ, поддавшись своим чувствам! Нужно быть очень сильным, чтобы отказаться от любви, от привычного уклада жизни, работы и лететь на собственных крыльях. И куда лететь? В страну, где я буду одним из многих иностранцев, приехавших пробовать свои силы. В город, где я уступаю всем «звёздам»-мужчинам. В продолжение всего пути — в поезде, на пароходе, в таможне — я чувствовал себя таким потерянным, одиноким, испуганным своей вновь обретённой свободой, что почти не осмеливался поднять глаза на других пассажиров.

Вокзал Виктория! В шумной толпе меня встречает Том Хирн, актёр, выступавший в «Фоли-Бержер» в 1908 году. Мы едем в гостиницу «Савой», где служащие говорят по-французски. Это немного ободряет, затем Том Хирн ведёт меня обедать в менее дорогой ресторан, чем «Савой», и вот мы уже в театре «Палас» на представлении «Хэлло, Америка!».

Элси Дженис появляется под шумные аплодисменты, высокая, стройная, гибкая, как мальчишка. Огромные, светящиеся умом глаза, волнующий хрипловатый голос.

страница 82

Ничего похожего на талант Мистенгет, в которой секс и насмешливость соединяются с парижским шиком. Здесь труд, точность, приёмы чемпиона бокса. Я пугаюсь. Как буду я выглядеть рядом с такой партнёршей? Она затмит меня в два счета!

С каждой минутой я всё больше убеждаюсь в этом. Она изображает французского офицера, элегантного, как выпускник Сен-Сира, танцует с красивой девушкой. Потом идёт сцена из сентиментальной комедии, комический дуэт, и в конце спектакля то, что в программе называется «особый номер». Её номер. Одна на сцене, она показывает пародии, в которых француз, немец, англичанин и американец представлены с таким мастерством, что смех зрителей заглушает оркестр. Последний номер — танец, короткий, необычный, и Элси заставляет забыть всех, кто выступал до неё.

У меня такое чувство, будто меня ударили молотком по голове. Видя, как я ошеломлён и восхищён, она заразительно хохочет. Я совершенно искренне уверяю её, что, если бы знал, как она талантлива, ни за что бы не осмелился приблизиться к ней на сцене. Я очарован и одновременно расстроен. Убеждён, что в отношении меня произошла ошибка. Наверное, разумнее всего было бы не распаковывать чемоданов и завтра же сесть на обратный пароход. Её взгляд, до той минуты насмешливый, становится суровым. Об этом не может быть и речи! Жребий брошен. С завтрашнего дня она заставит меня репетировать, и она не будет Элси Дженис, если сразу же после дебюта я не стану сенсацией Лондона!

— Доброй ночи, дорогой Морис!

«Сенсация» спит очень плохо и задаёт себе множество вопросов, так и остающихся без ответа.

На следующее утро мы начинаем репетировать. Она настояла, чтобы в первые дни мы были одни. Как она была права! Одно дело, когда француз болтает по-английски, другое — когда он выступает в качестве комедийного актёра. Если бы на сцене я заговорил по-английски так, как говорю в жизни, никто в зале, наверно, ничего бы не понял. Я неправильно ставлю ударения. Вместо того чтобы понижать голос в конце слов, я его повышаю... Элси с ангельским терпением поправляет меня. Сейчас я не артист — я попугай! Повторяю то, что мне говорят, так, как мне это говорят. То же самое с танцами. Элси великолепный педагог, и она показывает мне каждое па; я осваиваю это довольно легко. Пожалуй, мне следует выступить в скетче с боксом, где всё или почти всё — пантомима. Это вернёт мне непринуждённость, потому что из-за такой работы (кажется, что тебе вбивают гвозди в голову) я утратил лёгкость, которой отличался, когда играл на французском языке. Я напряжён, сосредоточен и внимательно слежу за произношением, что превращает меня в молодого медведя.

страница 83

В течение двух месяцев мы работаем утром, днём, а нередко и ночью. Я так старателен, что Элси кажется, будто я честолюбив. Честолюбив? Вот уж нет. Просто хочу сделать номер так, чтобы выглядеть не слишком глупо. Наконец дело начинает идти на лад. После трёх дней репетиций с артистами и танцовщицами я дебютирую в понедельник днём — по воскресеньям представлений нет.

В день спектакля безумно волнуюсь. До выхода на сцену я почти кричу сэру Алфреду Бату:

— Если дело не пойдёт, я всё это брошу, потому что одной ногой я на сцене, а другой — на пароходе!

Меня приводила в смятение мысль о том, что я должен коверкать чужой язык, выступая перед публикой, которая меня совершенно не знает. Я боялся, что не смогу достаточно быстро импровизировать, ведь мне нужно подумать прежде, чем сказать что-нибудь по-английски. Боялся, наконец, что в своей работе снова буду зависеть от женщины.

Всё это было не просто. Мне хотелось оказаться где-нибудь во французской провинции или на парижских окраинах, где бы я просто пел песни, выступая перед своими соотечественниками. К чёрту всё остальное!

Выхожу на сцену. Вежливые хлопки. Пою куплет и припев совсем молодого композитора Кола Портера. Стараюсь казаться непринуждённым; прежде чем уйти со сцены, исполняю короткую чечётку. Представление продолжается.

Сцена с Элси.

Перед каждой репликой я мысленно повторяю то, что должен сказать и одновременно пытаюсь быть непринуждённым. В результате у меня делается отсутствующее выражение лица. Элси, как хороший товарищ, каждый раз старается помочь мне попасть в тон. Должно быть, у меня жалкий вид. Когда мы танцуем вместе, я чувствую такую слабость, что ведёт она.

В скетче с боксом до меня донеслись лишь слабые смешки. Остаётся сделать только два небольших трюка и конец. Ну что ж, партия сыграна. И проиграна! Завтра же уеду во Францию. Вот они посмеются в «Казино»! А наплевать! Поеду в турне с песнями. Всё равно куда, только во Франции! Вольтера прав. Мне был нужен урок. Я его получил. Задача оказалась выше моих возможностей.

Думаю обо всём этом, поднимаясь в свою уборную. Там Элси, её мать, сэр Алфред Бат, актёры. Они хотят меня поздравить. Но я больше не могу. Усталым голосом прошу их не рассказывать сказок. Я понял. Я же не сумасшедший и очень хорошо умею отличать провал от успеха. Я требую, чтобы меня немедленно уволили. С меня довольно. Я хочу домой. Выражения лиц меняются. У них есть моя подпись, а контракт есть контракт.

страница 80Содержаниестраница 84

Главная | Библиотека | Словарь | Фильмы | Поиск | Архив | Рекламан

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ

Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика