«Рене Клеман» (1978)
1944 год. Человек и история. (страницы 156-159)
(Валерий Турицын)| страница 156 |
Итак, фильм «Горит ли Париж?»... Вновь вспоминается Эйзенштейн, на этот раз его «Октябрь», где речь шла о кульминации революционного движения.
Советским режиссёр, опираясь на документальные источники, снял свой фильм в Ленинграде через десять лет после взятия Зимнего.
Французский режиссёр также основывался на документальных источниках, сняв свой фильм в Париже через двадцать лет после освободительного августовского восстания.
Однако в методе типизации наблюдаются существенные различия.
Эйзенштейн поставил перед собой цель дать обобщённый образ Октябрьской революции, раскрыть взаимодействие движущих сил истории средствами «интеллектуального кино». Выполненные «под хронику» кадры (расстрел июльской демонстрации, штурм Зимнего и др.) соседствуют с подчёркнуто метафорическими периодами (восхождение Керенского по нескончаемой лестнице дворца наверх, к власти; усыпляющие сознание рабочих речи меньшевиков и эсеров в монтажной структуре увязываются с треньканьем балалаек и переборами арф).
В своей кинореконструкции истории Клеман предельно аскетичен в выборе режиссёрских средств. Включённые в фильм документальные кадры битвы за Париж, которые, рискуя головой, сняли в августе 1944 года на улицах и площадях восставшего города операторы Комитета освобождения французского кино, стали стилистическим ключом фильма. Клеман отказался от обобщающих режиссёрских конструкций, от сложных иносказаний. Основной массив его гигантской трёхчасовой эпопеи стилизован под хронику незабываемых дней.
Как и у Эйзенштейна, в основе картины только документы, только факты. «Хочу подчеркнуть, что хотя мой фильм художественный, в нём нет ни одного выдуманного факта», — сказал Клеман, представляя свою работу в Ленинградском Доме кино.
| страница 157 |
В пределах отпущенного экранного времени он попытался на конкретных примерах рассмотреть сложные, подчас противоречивые силы, вовлечённые в грандиозную битву. При этом не забыть ничего существенного. Это была нелёгкая задача. Ведь в идеале, как заметил режиссёр, «чтобы рассказать полностью всю историю освобождения Парижа, с 10 по 25 августа 1944 года, понадобился бы фильм продолжительностью в 15 дней. И этого было бы мало» 1 (Кто решил судьбу Парижа. — Там же.). Во весь рост встала проблема отбора наиважнейшего материала. Клеман вспоминает: «Приходилось как бы создавать фреску, своего рода ковровый узел, где сочетаются более крупные и мелкие персонажи в соответствии с той ролью, что они играли в борьбе» 2 (Там же.). Особенно трудно было добиться привычной киноискусству драматургической цельности — ведь в основу фильма положен не обычный сценарий, но течение реальных событий, которое противопоказано кинотрансформации и не терпит авторского произвола. Словом, контуры сценария были написаны самой жизнью.
Сравнение фильма с исторической реальностью — едва ли не главный аспект статей, посвящённых картине французской прессой. Самые несхожие друг с другом критики, такие, как Жорж Садуль в «Леттр франсез» и Клод Мориак в «Фигаро литерер», начинают свои рецензии в мемуарных тонах: вспоминают Париж военных лет, свои впечатления об августовских днях...
В отношении отбора исходного материала высказано немало замечаний. Вот одно из них, достаточно характерное. Известно, что честь освобождения Люксембургского дворца принадлежит в основном полковнику Фабиану. В фильме же он появился лишь в коротком эпизоде.
| страница 158 |
Всё это так, но, вероятно, прав и Клеман, говоря о невозможности детально охватить все события и о том, что «в те дни было совершено немало подвигов, подобных подвигу Фабиана» 1 (Кто решил судьбу Парижа. — Там же.).
Режиссёр не претендовал на всестороннее отражение всех событий незабываемых дни. В свою киноэпопею он разрешил проникнуть из хроники восстания только самому важному.
Есть, правда, в фильме пробелы, которые вряд ли оправдывают специфика жанра и лимит экранного времени. Так, по непонятным причинам в картину не вошла одна из итоговых сцен августовского восстания: военный комендант Парижа генерал фон Хольтиц подписывает акт о капитуляции на вокзале Монпарнас. Впрочем, столь явных упущений немного. В целом панорама исторических событий воссоздана на экране достаточно точно и полно, что подтверждают многие участники героической битвы за Париж, в том числе один из руководителей восстания коммунист Роль-Танги. Легендарного полковника не заподозришь в пристрастной оценке работы Клемана, тем более что ему особенно не «повезло» в фильме: скрывшись в катакомбах, он больше в картине не появляется, даже для того, чтобы вместе с генералом Леклерком присутствовать при подписании немцами капитуляции...
Со свойственной ему пунктуальностью режиссёр прежде всего занялся уточнением фактов, изложенных в сценарии, и сбором новых материалов. Он познакомился с сотнями очевидцев и участников августовского восстания, просмотрел груды писем, которые в месяцы подготовки к съёмкам буквально заполонили его письменный стол. Тысячи людей написали ему, желая помочь в рассказе о героическом времени. Попадались изредка и послания, где содержались угрозы: не всех, видно, радовало появление патриотического фильма.
Особое значение Клеман придавал фото- и кинодокументам. С самого начала он наметил использовать в структуре своего художественно-документального фильма хроникальные «врезки» сражения за столицу Франции и завершить чёрно-белую ленту цветными кадрами — панорамой свободного Парижа.
| страница 159 |
Стремясь расширить хроникальную часть картины, Клеман попросил известного документалиста Ф. Россифа помочь ему в розысках всех существующих киноматериалов об освобождении Парижа. В своих поисках Россиф получил, в частности, разрешение познакомиться с киноархивами ФРГ. Впрочем, без особой пользы: немцы не слишком охотно снимали в августе 1944 года, а под маркой «освобождения Парижа» предложили хронику о вступлении частей вермахта во французскую столицу в июне 1940 года. Вот что значит перевернуть историю с ног на голову!
Явное тяготение Клемана к подлинности, к возможно точной реконструкции августовских дней то и дело наталкивалось на несколько иную внутреннюю тенденцию литературной первоосновы — бестселлера Доминика Лапьерра и Ларри Коллинза «Горит ли Париж?». Дело не только в частных неточностях, сознательных или невольных умолчаниях. Клеману не удалось преодолеть до конца оттенка газетной шикарности, сенсационности.
Редактор американского еженедельника «Ньюсуик» Коллинз и известный репортёр «Пари-матч» Лапьерр, с равным успехом писавшие о политических событиях в Индии и об охоте на слонов в Африке, в 1961 году начали самый серьёзный, капитальный труд своей жизни — документальную повесть об освобождении Парижа. Они задумали рассказать о сатанинских усилиях Гитлера сравнять Париж с землёй, о восстании парижан и об освобождении города при поддержке американских войск. Сотрудничество француза и американца должно было гарантировать особую точность и объективность в описании августовских событий и расстановки основных сил.
Работа продолжалась несколько лет. Авторы заручились помощью во Франции, в Германии и в Соединённых Штатах. Они перерыли архивы, неоднократно заглядывали в подлинники писем, которыми обменивались де Голль, Рузвельт и Эйзенхауэр. Беседовали с «действующими лицами», в том числе с генералом фон Хольтицем — последним немецким комендантом Парижа.
| страница 155 | Содержание | страница 160 |