Луи де Фюнес и кинематограф Франции эпохи «славного тридцатилетия»... (Страница 1)
К.А. Юдин. Кандидат исторических наук. Полное название статьи: «Луи де Фюнес и кинематограф Франции эпохи «славного тридцатилетия»: от Шарля де Голля до Франсуа Миттерана. Опыт историко-философского анализа».
В этом году исполняется ровно 100 лет со дня рождения величайшего актёра не только Франции, но и всего мира, гения комического жанра - Луи де Фюнеса (1914-1983). Его нет с нами уже более 30 лет, но до сих пор имя этого человека продолжает оставаться настоящим символом искренности и душевности, благородного духа и преданности своей высокой идейно-эстетической миссии - быть источником мира, спокойствия, устойчивости, но и в тоже время - вдохновителем и бесстрашным защитником грaждaнcтвeннocти и патриотизма, государственного порядка и культурно-исторического триумфа Пятой республики, на расцвет которой выпадает его творчество.
За истекший период времени о де Фюнесе написано бесчисленное количество популярной и научной литературы, как русскоязычной, так и, так сказать, национальной историографии. Как прижизненные, так и все дальнейшие публикации концентрировали внимание исключительно на внешне-эмпирических, театральных особенностях актёра - мимике, жестикуляции, ярко выраженной холерической манере поведения, которые превозносились как его главное достоинство и чуть ли не единственная причина пришедшей популярности, признания и последовавшего за этим материально обеспеченного карьерного роста, приобретения статуса «звезды» и всеобщего любимца.
Так, уже в 1966 году М. Долинский и С. Черток писали: «Сейчас его знают все. Едва он появляется на экране, отчаянно жестикулируя и строя уморительные гримасы, в зале раздаётся смех. Да, теперь-то он обласкан славой, публикой и прессой, которая даже присудила ему премию «Апельсин» - шутливый приз за вежливость и обходительность с репортёрами. Словом, это звезда первой величины. И уже никто не вспоминает, что судьба долгое время была к нему неласкова: ведь по-настоящему его заметили и оценили сравнительно недавно, пожалуй, лишь после картины ле Шануа «Папа, мама, служанка и я» (1956 г. - К.Ю) И тогда, ещё забывая фамилию артиста, зрители стали узнавать его и, узнавая, улыбались авансом: «А, это тот самый, который играл соседа...» [2]