Луи де Фюнес и кинематограф Франции эпохи «славного тридцатилетия»... (Страница 9)
К.А. Юдин. Кандидат исторических наук. Полное название статьи: «Луи де Фюнес и кинематограф Франции эпохи «славного тридцатилетия»: от Шарля де Голля до Франсуа Миттерана. Опыт историко-философского анализа».
В одном из фильмов Жан Габен воплотил образ самого президента Республики, прототипом для которого послужил сам генерал де Голль – властного, честолюбивого, не зависимого от общества, уверенного в себе лидера, иллюстрируя подлинную модель традиционной власти. Картина отразила противоречивый образ волевого человека, готового установить диктатуру ради спасения отечества, но и способного без колебаний оставить власть над «недостойным», вернувшимся к прежним парламентско-демократическим иллюзиям народомIV. Особой утонченностью идейной линии отличались картины, где герой Габена испытывает экзистенциальный страх. Раздираемый чувством высокой ответственности за судьбы настоящего и будущих поколений, он стойко несёт тяжёлое бремя осознания разложения устоев Государства, охраняя их на «интеллектуальном фронте» от беспринципных мародёров-эвдемонистов. Но, в то же время сам испытывает непреодолимое влечение к рутинной личине семьянинаV.
Описанный выше интегральный образ «абсолютной личности» выглядит ещё более ярким и убедительным, если он выступает в композиции со своим антиподом. Именно подобная аксиологическая конфронтация двух «измерений бытия» – традиционного, подлинного, органичного и удушливой атмосферы буржуазного материалистического «процветания» представлена в фильме режиссёра Дени де ля Пателльера «Татуированный» / «Le Tatoue» (1968). Здесь суровый нонконформист, уверенный в себе, умудрённый опытом жизни легионер-аристократ граф Монтиньяк, живущий под псевдонимом господин Легрен, (Жан Габен), в силу сложившихся обстоятельств занимается «перевоспитанием» современного деляги – коллекционера-скупщика картин Филисьена Мизоре (Луи де Фюнес), одержимого настоящей манией проворачивать коммерческие операции, держать руку «на пульсе», быть готовым мгновенно приспосабливаться к быстро меняющейся конъюнктуре и водовороту перемен ради желанной материальной прибыли. В ходе просмотра кинокартины, зритель получает возможность ощутить весь могучий потенциал этого дуэта-тандема Габен-де Фюнес, раскрывающийся в комичных ситуациях и их вербальном дискурсе, когда суетливая, нарастающая с синусоидально-волнообразным ритмом энергетика второго, разбивается, как о неприступную скалу невозмутимость и «светоносное присутствие» [11, с. 104] духа первого. Достаточно привести только один диалог, чтобы по достоинству оценить всю имманентную глубину идейного напряжения и его психосоциальных модификаций, составляющей в совокупности нечто вроде устойчивой оси или системы координат, которой полностью подчинён сюжет фильма. «Мы совсем не двигаемся, – нервничает Мизоре, – где Ваш спидометр?». «Я его выбросил ещё в 1931 году. – спокойно отвечает Легрен. – «А когда мы приедем? – не унимается Мизоре» – «Время меня никогда не интересует», – не меняя интонации говорит Легрен. И так далее: «Мы едем уже 2 часа, на каком расстоянии Ваш дом от Парижа? – Меня это никогда не интересовало. – Мы едем уже четыре часа. – А Вы так и будете ныть через каждые два? – Я должен позвонить. – У Вас психическое заболевание».