Морис Шевалье. «Мой путь и мои песни» (1977)
Глава 6. Золотая свадьба. (страницы 215-217)
(Перевод Галины Трофименко)| страница 215 |
Он утверждал, что, по мнению членов редакции, мой стиль и манера письма понравятся читателям «Пари-суар». В тот вечер я уезжал в турне по Северной Африке — Алжир, Тунис, Марокко. Решение нужно было принять тут же, В конце концов я согласился написать хотя бы три статьи.
В поезд я сел с контрактом журналиста в кармане. Первую статью написал быстро. В ней я объяснил, что это новое событие в моей жизни удивляет, радует меня и одновременно внушает серьёзные опасения. В конце концов, мне удалось справиться с задачей, и я посылал в «Пари-суар» корреспонденции из Африки. Я писал для «Пари-суар» вплоть до оккупации, когда совсем перестал там сотрудничать.
Мои статьи печатали на первых страницах. Это изменило всю мою жизнь. До тех пор я жил, пел, работал, ничем особенно не интересуясь; теперь же во всём, что меня окружало, я искал то, что могло бы заинтересовать читателя; анализировал, искал подоплёку событий, оттеняя грустные и весёлые моменты. Мне казалось, что я разговариваю с сотнями, тысячами новых друзей и хотелось совершенствоваться, чтобы сохранить своё влияние в новом для меня амплуа журналиста, влияние, не связанное с моей профессией певца. Я честно заработал пером свои регалии и не боюсь суда тех, кто поверил в меня в редакции «Пари-суар» во главе с Жаном Пруво.
Итак, Франция была оккупирована.
В конце 1941 года я приехал в Париж, где, как я уже говорил, должен был выступать в «Казино» в течение целых шести недель.
Прошло уже восемнадцать месяцев, как я ничего не писал. И вот однажды утром (такое всегда случается утром) ко мне пришёл Луи Шове и сказал, что одно крупное парижское издательство хотело бы опубликовать мои воспоминания.
| страница 216 |
И на этот раз я стал артачиться. У меня нет для этого данных. Правда, я писал статьи, но книга — это совсем другое дело! Здесь требуется размах, которого у меня нет, и так далее, и тому подобное.
Луи Шове разъяснил мне, что статья — это, в сущности, глава и что, если её как-то связать со следующей статьёй, получится вторая глава. А потом, если тема и эпизоды представляют интерес, продолжение книги придёт само.
В конце концов, я согласился попытаться писать в таком плане, рассчитывая заняться этим во время долгого пребывания на юге, в свободной зоне. Я уехал, взяв на себя моральное обязательство написать книгу.
Тотчас же по приезде я впрягся в работу и с удовольствием вспоминал свою жизнь на протяжении пятнадцати глав.
Потом мне это как-то сразу надоело. Я спрятал рукопись и снова занялся песнями.
Я познакомился тогда с писателем, который жил у крепостной стены Антиб, где скрывались другие писатели и музыканты. Его звали Рене Лапорт. Мы быстро подружились и сохранили настоящую дружбу до самой его смерти.
По совету Лапорта, прочитавшего рукопись, я снова принялся за работу, и к Освобождению у меня уже был материал для двух книг. Рене Жюльяр, которого я встретил у Лапорта, прочитал мой «опус», поверил в меня и предложил издать написанное в нескольких томах. Вот и вся история.
Приобрёл виллу в Марн-ла-Кокет. Перевезу туда прах Люки — там будет наше последнее убежище. Вилла расположена в десяти минутах от Парижа. Дорога идёт через парк Сен-Клу и Булонский лес. Я помногу хожу пешком, это одно из моих самых больших удовольствий. Дом чудесный. Его приводили в порядок в течение двух месяцев, и наконец мы переезжаем со всеми обитателями виллы «Люка».
Суматоха, но как приятно сознавать, что ты живёшь совсем близко от Парижа.
На днях после спектакля побывал в кабаре «Красная роза» в Сен-Жермен-де-Пре. Набилось столько народу, что нам пришлось стоять на ступеньках лестницы. Впервые видел мима Марсо. На него сильное влияние оказал Чарли Чаплин. Марсо обаятелен, трогателен, талантлив. Выражение его набелённого лица волнующе и человечно.
| страница 217 |
Жюльетт Греко, которую я тоже раньше не знал, показалась мне милым вариантом Пиаф и Марианны Освальд. Песни и шутки звучат революционно. Располагающая наивность неожиданно сменяется непостижимой жестокостью.
Поставленный Ивом Робером спектакль, в котором изумительная молодёжная группа пародирует кино, брызжет таким весельем, которого мне ещё никогда не приходилось видеть в подобных этюдах.
Программа «Плен фе» в «Ампир», где я сейчас выступаю, по-прежнему делает сборы. Зал полон, публика говорит на всех языках мира. Какое-то вавилонское столпотворение. Это отнюдь не облегчает задачу актёра, говорящего только на своём родном языке. Приходится прибегать к уловкам, петь, рассчитывая на визуальное восприятие, напрягать всю свою волю, чтобы овладеть вниманием зрителей, — пробить слой ваты — зал, состоит из неоднородной публики. То, что я делаю, сильно отличается от моих сольных выступлений, но, признаюсь, мне это интересно и приятно.
Начал заниматься сольфеджио с профессором консерватории. Хочу попробовать научиться записывать вокальную партию мелодии, которая может прийти мне в голову в любой момент и в любом месте. Я загорелся при мысли о том, что в дальнейшем смогу писать слова и музыку своих песен и исполнять вещи, целиком созданные мною самим. Если я этого добьюсь, а это необходимо, к моей радости — писать — прибавится ещё одна — находить мотивы и весёлые, яркие музыкальные моменты. Это часть моего ремесла, и такое направление соответствует, осмелюсь сказать, «гармонической» линии.
Бросаю на некоторое время чтение и думаю только о скрипичных и басовых ключах, чёрных и белых клавишах, целых, половинах и четвертях. Счастлив, что вступаю на новый путь, уверен, что найду в этом постоянное удовлетворение.
Вчера вечером Пьер Брассёр зашёл ко мне в уборную. Он опять в изумительной физической форме.
Тино Росси вернулся со своей прелестной женой из турне по Канаде. Он будет сопровождать велосипедные гонки и петь на площадях при передаче эстафет.
Дом для престарелых артистов в Рис-Оранжисе празднично украшен. Открывается павильон Мориса Шевалье.
| страница 214 | Содержание | страница 218 |