«Жерар Депардьё. Такие дела...» (2015)
(Автобиография)Глава 24. Песнь земли.
(Перевод Нины Хотинской, 2014)Я мог бы стать отцом в пятнадцать лет, детей я обожал и, как только встретил Элизабет, захотел детей. Так бывает, когда ты был нежеланным, когда у тебя не было детства, ты хочешь вырваться и проецируешь себя на всё, что прекрасно: ребёнок, дерево, пейзаж, река, музыка, корова, кошка... всё, что открывается тебе, говорящее или не говорящее, но что и есть жизнь.
У Жионо1 это есть... «Песнь земли». В двенадцать лет я болтался ночами по барам и ярмаркам, я думал о том, что говорят друг другу люди за освещёнными окнами, вот это для меня и есть «песнь земли». Я не называл её так, мне и в голову не приходило дать ей имя, но когда я наткнулся однажды на книгу Жионо, случайно, лицеисты выходили с уроков, все с этой самой книгой под мышкой, это было как озарение: «Песнь земли», чёрт побери, эту книгу я хочу! Мне думалось, это что-то библейское, что объяснит мне наконец, в чём смысл жизни и фигли я вообще делаю на этой земле. Но Жионо — это много больше, Жионо — человек, который открыл мне глаза на окружающую нас необъятность, на всё это буйство, которое я предчувствовал, но не знал. Сила рек, густота лесов, дыхание гор, ветер, дождь, грозы... и мы, люди, пробираемся крутыми тропками сквозь этот великолепный хаос, чтобы строить наши дома, наши деревни, наши семьи и производить на свет детей, которые, в свою очередь... Открыв Жионо, я захотел стать человеком. Стать одним из этих людей, что плывут по рекам против течения, как рыбы, прорубаются через леса без страха, отважно карабкаются на горы. Я захотел жить, любить женщину, построить дом и завести детей.
Гийом родился 7 апреля 1971-го. Я ещё почти ничего не добился, был мужланом на мопеде, пробавляющимся маленькими рольками. Когда на свет появилась Жюли, 18 июня 1973-го, было уже получше, я играл в театре у Клода Режи и снялся в «Натали Гранже» у Маргерит Дюрас.
«Вальсирующие» в 1974-м принесли мне славу и деньги. Благодаря этому фильму обо мне узнал Бернардо Бертолуччи. Он готовился снимать масштабную фреску, историю первой половины XX века в Италии через переплетённые судьбы двух мальчиков, родившихся в один день, в 1900-м, в большом поместье на землях Эмилии-Романьи. Один, Альфредо, избалованный сын помещика, который придёт к фашизму; второй, Олмо, ребёнок из многодетной крестьянской семьи издольщиков, который станет коммунистом. Роберт де Ниро согласился сыграть Альфредо, а на роль Олмо Бертолуччи пригласил меня.
Этот фильм, «XX век», запомнился, в частности, тем, что я впервые занялся грабежом в работе. Я узнал, сколько заплатят Де Ниро, а мне Бертолуччи предложил вдвое меньше. Серж Руссо, мой тогдашний агент, находил это вполне нормальным:
— Де Ниро уже снялся в десятке фильмов, он куда более известен, чем ты.
— Мне плевать, я хочу столько же, сколько платят американцу, сто двадцать тысяч долларов, или я сниматься не буду.
— Но Жерар, ты рехнулся! Как ты можешь...
— Столько же, сколько американцу, или не буду сниматься.
Я ведь не мечтал быть актёром, вот чего они все не поняли. Я мечтал выжить. Актёрством я занялся, чтобы не остаться неграмотной голытьбой, мог бы с тем же успехом заняться чем-то другим, это получилось само собой, случайно, я не выбирал. У меня ничего нет, стало быть, надо шевелиться. Не для того, чтобы иметь всё, всё меня не интересует. Но меня интересует жизнь, чёрт возьми! Та, о которой говорил мне Жионо. Сюрпризы жизни, вот что меня интересует, постоянно! Постоянно! Не хотят платить — и не надо, мне плевать, сделаю ручкой, найду что-нибудь другое. Сюрпризы жизни — да, вот оно что. «Бертолуччи нужен талант? Так за талант надо платить! Давай-ка, Серж, будь лапочкой, скажи ему это и принеси мне денежки». И Бертолуччи уступил, заплатил мне столько же, сколько американцу.
А вот когда я снялся в «Мамонте»2 тридцать пять лет спустя, я не взял за это ни гроша. Если бы я потребовал гонорара, фильма бы не было — я сделал так, чтобы он был. И Изабель Аджани тоже. «Мамонт» — эта роль мне просто с неба свалилась. Я открыл сценарий, начал читать: история малограмотного старика, влюблённого в свою жену, который объезжает все дыры, где успел поработать, за бумажками, чтобы оформить пенсию. Выкатывает из гаража мотоцикл, на котором ездил в двадцать лет, древний «Мюнх», целует свою Катрин, свою Лилетту, и — вперёд с песней! «Чёрт побери, — сказал я, — это же мой отец! Это Деде!» Мы встретились с Бенуа Делепином и Поставом Керверном, режиссёрами, и мало-помалу я вывел их на путь Деде. Этот фильм, наверно, лучшее моё приключение в кино после первых шагов свободного человека.
Полнейшая честность, как у Хандке, как у Пиала. Стремление выразить невыразимое, сказать то, чего тебе никогда не скажут, никогда и нигде, потому что сами боятся того, чем стали с детства, крысами, завистниками, злыднями. Боятся собственных мыслей.
Вот, послушай, я сыграю тебе сцену, в ней всё. Серж из фильма, Деде, которого я играю, приезжает к одному из своих бывших работодателей, виноградарю. Тот наливает ему стакан вина.
— Ну, как оно тебе?
— Хорошее!
— Нет, это дерьмо. Я для тебя выбрал худшее, 82-го года. Отстой.
— Ну... а по мне так ничего.
— Пффуй! Как по-твоему, почему тебя нет в списках пенсионеров сельского хозяйства, а? Подумай хорошенько.
— Ну... Потому что я не сельский труженик.
— А почему ты не сельский труженик?
— Ну... Потому что у меня диплома нет.
— А почему у тебя нет диплома?
— Потому что я и школу не закончил.
— Почему ты не закончил школу?
—Ну... потому что школа мне обрыдла.
— А почему тебе обрыдла школа?
— Дак это... Да... Потому что учителя меня доставали.
— Почему тебя доставали учителя?
— Ну... потому что я ни черта не понимал... Ни черта не понимал.
— А почему ты ни черта не понимал?
— Ну... потому что... потому что...
— Давай, осталось одно слово сказать.
— Ну... да не знаю я, не знаю.
— Я тебе помогу: потому что ты идиот!
— А...
— Очень просто, я тебя не записал, потому что ты идиот, полный идиот.
С одной стороны, мир, где нет слов, с другой — мир, где их слишком много. Эти-то не теряют дар речи, как Деде, как я в двенадцать лет, но жизнь проходит мимо них. Их жизни я не хочу, пусть оставят её себе, это дерьмо.
1 Французский писатель (1895—1970).
2 Фильм Постава Керверна и Бенуа Делепина, 2010. В России шел под названием «Последний мамонт Франции».
| Играть | Содержание | Как спастись от идиотизма? |