Жан Марэ: О моей жизни (1994)

Глава 15. (страницы 182-185)

(Перевод Натэллы Тодрия)

страница 182

Начинаются съёмки «Вечного возвращения». Мне мало платят, потому что Польве использовал старый контракт на «Жюльетту, или Ключ к сновидениям». Но мне так нравится этот фильм, что я готов заплатить сам, лишь бы сниматься в нём. Зато Мулу, которого Жан для фильма перекрестил в Мулука, получает много.

Во время оккупации было очень трудно достать мясо. Я потребовал его для Мулука. Мне посоветовали заказывать в моём отеле тушёную говядину, а счета давать бухгалтеру. Когда я их ему принёс, он сказал: «Месье Марэ, я сам не ем мясо каждый день». Я покраснел от стыда.

Жана с нами не было. Он ставил в «Комеди Франсез» «Рено и Армиду» и присоединился к нам позднее. Деланнуа работал превосходно. После просмотра мы все были восхищены. Юбер прекрасный и изысканный оператор. Я испытывал особую радость, снимаясь с теми, кого любил: Ивонн де Бре, только по дружбе согласившаяся на роль, которая не была написана специально для неё, Ролан Тутен, Мадлен Солонь, Мулук.

Мулук поражал меня. Я всё думал, как он, привыкший находиться за камерой, будет вести себя перед объективом. Мы все были удивлены, а я горд, увидев, с какой лёгкостью играет он свою роль. Мулук был несомненно более правдив и естественен, чем я. Он не обращал никакого внимания, не в пример некоторым звёздам, на то, в каком ракурсе снимают его профиль. Мне это было ещё небезразлично!

страница 183

Когда после премьеры «Рено и Армиды», прошедшей с очень большим успехом, приехал Жан, ничего не изменилось в нашей работе. Он присутствовал на съёмках, но не вмешивался в них. Только попросил убрать «Молочницу» Греза и абажур, который нашёл чересчур мещанским. Больше ничего. Но его присутствие излучало токи, придававшие всему другой стиль. Сами того не замечая, мы стали играть иначе. Жан Деланнуа повёл нас в другом направлении; даже свет изменился.

Огромное счастье и в то же время безумная тревога: а вдруг я не одолею роль? Наверное, этот комплекс заставил меня полюбить так называемые опасные сцены: когда восхищаются смелостью, меньше думают о таланте.

В ту пору я считал, что только тогда смогу, наконец, признать себя настоящим артистом, когда сам почувствую физическую боль, которую должен испытывать мой герой. Я же проникался лишь его моральными страданиями, во всяком случае, так мне казалось. Я мечтал по-настоящему агонизировать в последних сценах, мечтал о таком же надтреснутом голосе, как у Ивонн де Бре. Мой собственный казался мне недостаточно волнующим. Я не нашёл ничего лучшего как пить коньяк и, запершись у себя в уборной, орать во всю мочь, чтобы охрипнуть. Увы, этот так называемый слабый голос оказался столь же неуязвим, как и шпага Роланда: невозможно было сорвать его.

страница 184

Я сделаю ещё много подобных глупостей за свою актёрскую жизнь. Моим идеалом было стать таким великим актёром — да что я говорю — великим апостолом театра, чтобы на мне оставались стигматы моих персонажей. Я убеждал себя, что если добьюсь этого, мне чудесным образом станет легче играть. Но с другой стороны, я был бы не таким хорошим актёром, если бы лишь испытывал страдания героев, а не творил их. Порочный круг, который мне никогда не удалось бы разорвать. Я хотел иметь талант, а не мастерство. Когда я бессилен, то инстинктивно прибегаю к помощи мастерства, и это приводит меня в отчаяние.

Что же такое для меня театр — религия или порок? Не сомневаюсь в одном: моя профессия — и это главное — даёт возможность испытать ощущения, которые не приносит мне реальная жизнь.

Жан Кокто потребовал, чтобы мы с Мадлен Солонь выкрасили волосы в один и тот же цвет. Нас обесцветили. Но так как волосы у нас были разного свойства, задача парикмахера оказалась не из лёгких. Мы иногда уходили от него то с синими, то с сиреневыми, то с зелёными волосами.

Луи Журдан, один из самых симпатичных наших товарищей, снимался на соседней площадке в «Жизни богемы». Он отпустил очень длинные волосы, как того требовала роль. В ту пору длинные волосы не были в моде. Шокированные прохожие оборачивались нам вслед. Я даже видел, как одна женщина открыла от удивления рот и выронила из рук корзинку.

Ролан Тутен отвёл меня к одной из своих приятельниц, которая захотела погадать мне на картах. Она сказала, что в течение сорока восьми часов мне удадутся самые безрассудные поступки.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— До свидания.

страница 185

Я беру такси и еду в студию. Прошу у своего продюсера дать мне авансом шестьдесят тысяч. Он даёт. Сумма для меня огромная, потому что за всю картину я должен получить всего семьдесят пять. Такси везёт меня в Монте-Карло. Я никогда не переступал порога казино, а говорят, что тем, кто играет в первый раз, сопутствует удача. По дороге даю обет, что если выиграю два миллиона, никогда больше не буду играть. Прошу шофёра такси подождать меня. Плачу ему вперёд на случай, если всё проиграю (осмотрительность!).

Безумно смущённый серьёзностью игроков, гулкостью шагов в этих больших залах в стиле рококо, я прохожу, не останавливаясь, мимо рулетки.

И вот я стою перед столом, за которым играют в баккара. Тщетно пытаюсь разобраться в этой несложной игре. Крупье предлагает мне занять свободное место. «Банк»... «Пасс»... По-прежнему ничего не понимаю, кроме того, что 9 выигрывает больше всего, а 10 — баккара, проигрывает.

Я делаю минимальную ставку — две тысячи. Сдаю с помощью крупье, который, как и игроки, догадывается, что я играю в первый раз. 9 — я выигрываю. Снова сдаю.

У меня 8, и я вновь выигрываю.

9—8—8—9—7—9—9—9—8

Я всё выигрываю. За мной столпились люди.

Кто-то просит сыграть вместе со мной. Я не знаю, возможно ли это. Соседка говорит мне: «Прекратите!» Но я не знаю как. И мой партнёр с насмешкой продолжает игру.

На столе два миллиона сорок восемь тысяч франков. Я хотел бы остановиться, но не знаю, что для этого нужно просто сказать «пасс». И продолжаю, как пьяный канатоходец на канате.

страница 181

Содержание

страница 186

ФРАНЦУЗСКОЕ КИНО ПРОШЛЫХ ЛЕТ